– Не он, а ты, Дэн. Ты придурок, из-за тебя я теперь по уши в нечистотах и не представляю, как выкручиваться!

Что творится? Каких-то десять минут назад я стояла на кухне и обсуждала с календарем Дидье Лафита взлет своей карьеры, а теперь бегу в буквальном смысле слова по Байрс-роуд к зданию Би-би-си. Если информация Мег верна, Дидье Лафит сегодня должен быть там, чтобы записать для радиопередачи новинки из своего последнего альбома «Доверие», и будь я проклята, если запросто дам ему улизнуть. Особенно после того, как Дэн практически пообещал З. Г., что я предъявлю ему французскую звезду тепленьким к полудню следующей пятницы. Мне представилась шикарная возможность подняться на следующую ступеньку карьеры, и без боя сдаваться нельзя – особенно учитывая, что до тридцатилетней отметки на нелегком подъеме в гору жизни – четыре раза педалями крутануть. Не то чтобы меня это слишком беспокоило – по правде говоря, я почти и не задумываюсь о возрасте. Но все-таки, согласитесь, тридцать – уже некий рубеж, и потерять любимую работу (пусть до вершины еще долго карабкаться) – не лучший подарочек к юбилею.

Добегаю до конца Байрс-роуд, бросаюсь наперерез снующему в обоих направлениях транспорту на Большой Западной дороге и, перейдя на трусцу (специально замедляю шаг), бегу вверх по Куин-Маргаретс-драйв к цели своего назначения. Останавливаюсь с торца Дворца Киббл перевести дух и отдышаться – так запыхалась, что даже пополам складываюсь, дабы хоть как-то прийти в себя. Подумать только, всего-то двадцать девять, а уже неспособна пробежать пятьсот метров без напряга. Мысленно замечаю: при удобном случае надо бы себя в форму привести – так жить не годится. Для начала куплю новенькие кроссовки. А что? Необходимая спортивная экипировка.

– Пожелай мне удачи, волшебный пруд, – тихонько шепчу возносящемуся над изгородью стеклянному куполу и, решительно перейдя дорогу, захожу в здание.

Жаль, не догадалась надеть шпильки или хотя бы деловой костюм: едва я приблизилась к секретарю в вестибюле и натянула на лицо самую свою вежливую улыбочку, она меня одарила взглядом, способным повергнуть в ужас бесстрашного Рэмбо.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мадам? – спрашивает она, недоверчиво оглядывая меня с ног до головы.

– Да, – радостно чирикаю в ответ, незаметно стирая полоску выступившего над губой пота. – Мне необходимо встретиться с Дидье Лафитом.

Шаркаю ногой в удобном растоптанном ботинке и снимаю какую-то пушинку с рукава обтягивающего, связанного резинкой свитера.

– Кто его хочет видеть?.. – спрашивает она после настораживающей паузы.

«Изможденная, потная, отчаявшаяся незнакомка».

– Э… Энджел. Энджел Найтс.

– Энджел? Это ваше настоящее имя, мадам?

Нахалка.

– Д… да, настоящее. А что, небожителей сюда не пускают? Ха-ха.

Как она посмотрела – точно меня только что вырвало прямо на ее стол. Закусив губу, повторяю свое имя и фамилию.

– Мистер Лафит вас ожидает, мисс Найтс?

– Ну, нет, не совсем. Но уверена, он будет рад. Так он здесь? – спрашиваю срывающимся от волнения голосом.

Нет уж, я вытяну – сил бы только хватило.

– Мне не позволено разглашать информацию, мадам. Если вам не назначено, я не имею права вас пропустить.

«Ну, пожалуйста, – готова завыть я, – пожалуйста, пропустите. Я должна с ним встретиться. Вы не знаете, насколько это для меня важно».

– Правила на то и установлены, чтобы их нарушать – было бы желание, – лукаво подмигиваю я. – Вы не останетесь внакладе.

– Спасибо, однако, я взяток не беру, мисс Найтс. А теперь, если вас не ждут, будьте добры, закройте дверь с другой стороны.

Мелькнула шальная мысль топнуть ногой и закатить скандал, но решаю воздержаться. Упрямо остаюсь. Секретарь всеми силами пытается меня игнорировать. Правда, когда под рукой у тебя только селектор, ручка, блокнот и пачка рисовых мини-тарталеток, сделать это несколько затруднительно.

Наконец, постучав ручкой по столу и вздохнув с наигранным раздражением, она подает голос:

– Фанатка, что ли?

– Нет! – отвечаю я, покоробившись от такой мысли и силясь перекричать вдруг поднявшийся за моей спиной галдеж. – Хорошо, скажем так: мне нравится Дидье Лафит, хоть и не в том смысле. Мне просто надо с ним встретиться и переговорить. Это очень важно, очень, очень, очень важно.

– Excusez-moi, [53] – раздается из холла грудной, шелковистый голос с почти музыкальной французской интонацией.

В голове проносится: он!

– Мистер Лафит, – вспыхивает секретарь, заговаривая с направляющейся прямо к ее столику знаменитостью. – Я пыталась остановить эту женщину и оградить вас от лишнего беспокойства. – И добавляет, закатывая глаза: – Очередная фанатка.

– Я не фанатка! – огрызаюсь я – мозг вовремя не отреагировал и не успел дать команду заткнуть рот. – То есть я, конечно… уф.

Неожиданно он оказывается рядом; темные с поволокой глаза пристально вглядываются в мое раскрасневшееся лицо. Я тихо присвистываю, пытаясь сохранять равновесие – вдруг затряслись коленки.

– Она не фанатка, – решительно заявляет красавец, и его горячее дыхание обжигает мне щеку.

Ух, ты. Если бы этот воздух можно было набрать в бутылку, я стала бы миллионершей. Но тут замечаю – звезда по-прежнему с любопытством меня разглядывает, точно некое произведение модерниста.