– Я не хотела оскорбить вас, – еле слышно, с блуждающей на губах нервозной улыбочкой начинаю я. – Все объясняется гораздо проще: я пришла не за автографом, а по другой причине – только и всего.

Господи, еще путаннее, пожалуй, выразиться невозможно.

– Прикажете избавиться от?.. – начинает было секретарша и тут же умолкает, как по мановению волшебной палочки.

Дидье Лафит поднимает руку и резко ее одергивает:

– Тихо! Пожалуйста.

Хм… Мастерски. И представления не имела, что можно так красиво заставить человека умолкнуть. Смотрю на него как зачарованная: вот он вскидывает голову, густые волосы рассыпаются по плечам – черные, блестящие, они ярко контрастируют с белой отглаженной рубашкой. Заодно подмечаю, что цвет волос у него тот же, что и у Коннора, только гораздо выразительнее. Быстро опускаю глаза, и взгляд приковывают его длинные ноги в джинсах, мускулистые бедра и ниже – начищенные до блеска ботинки. Черт, я сюда не за тем пришла; нечего знаменитостей разглядывать. Откровенно говоря, моя слишком бурная реакция на мегазвезду может обуславливаться тем фактом, что у меня не было нормального (нет надобности уточнять) секса почти два месяца – вот и взыграли гормоны. Отвешиваю себе хорошенькую оплеуху в метафорическом смысле слова. «У тебя здесь профессиональный интерес, Энджел, чисто профессиональный». Но какой он все-таки притягательный.

– Да, верно. Дело в том, что, – громко говорю я, заставляя себя смотреть в смуглое от загара лицо Дидье Лафита, – я хотела с вами поговорить, Дидье, потому что…

– Я вас знаю, – вдруг перебивает он, опуская руку мне на плечо.

– Знаете? – переспрашиваю я, от испуга чуть не проглотив язык.

– Знаете? – уточняет секретарь, медленно окрашиваясь в сочную зелень.

– Oui, oui, je vous connais. [54] Ваше лицо мне знакомо.

Хмурюсь, морща нос, а плечи так и леденеют под его крепкими пальцами.

– Вы вчера приходили на презентацию моего нового альбома, – кивает он. – На вас были… необычные туфли.

Когда, наконец, мне удается совладать с языком, я умудряюсь выдавить писклявое «да».

«Он заметил мои туфли. Дидье Лафит заметил меня и даже мои туфли». Я знала, что он меня засек, но и представления не имела, что столь знаменитый человек мог запомнить какую-то непримечательную незнакомку настолько подробно, – согласитесь, для парня это нечто выдающееся. Я же говорила, счастливые туфли. Надо, когда вернусь, вытащить их из дальнего угла, куда я зашвырнула их со злости после той неудачной презентации. И еще делаю в уме заметку на память: купить семь пар таких же – по одной на каждый день недели.

– Я вообще-то хотел с вами поговорить, но вы скрылись, так и не дождавшись своей очереди, – добавляет он с ласковой ноткой в голосе.

– Ах, это. Да, простите. Мне пришлось… Возникли чрезвычайные обстоятельства.

– Ничего страшного, – успокаивает он меня.

Да, он явно не смущается, когда надо прервать собеседника. Вот, значит, каково быть знаменитым, когда рядом всегда целая ватага людей, готовых мгновенно исполнить любую твою прихоть тех самых людей, которые сейчас столпились вокруг нас, как армия безликих штурмовиков.

– Vraiment [55] никаких проблем, – заверяет он, я нервозно перетаптываюсь с ноги на ногу. – И я хотел вас увидеть.

Дыхание перехватило. Стою, уткнувшись в пол: странно, ну очень странно. Я стою в полуметре от самого Дидье Лафита, и он, если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, со мной откровенно заигрывает. Нет, ну, может быть у кого-то, скажем, у Кери, такие случаи происходят сплошь и рядом, но я за многие годы уже настолько привыкла к Коннору, что мне кажется диким, когда со мной кто-то флиртует. А особенно такой выдающийся мужчина.

– Я тоже хотела с вами встретиться, – отвечаю я, втайне негодуя, что находчивость меня подвела.

Секретарь громко всхрюкивает.

– Вот мы и увиделись, – улыбается Лафит, и его белоснежные зубы ослепительно вспыхивают в свете висящих над головой люстр.

Он протягивает ладонь для рукопожатия, как я подумала, но вдруг крепко стискивает мои пальцы, притягивает меня к себе и целует в щеку. По правде говоря, в обе щеки. Господи, я чуть не описалась. Ну и дела!

– Enchante, [56] – шепчет он, горячо дыша в мое ухо: у меня даже мурашки побежали от шеи до самых пят. – Enchante, Энджел Найтс.

Услышав свое имя, чувствую – голова моментально раздулась и стала размером с призовой арбуз. Дидье Лафит назвал меня по имени. Я знаменита. Подумать только, знаменита! Пока я тут сижу в Глазго и жалуюсь на скуку – мол, не слушает меня народ, – на материке, во Франции, успела образоваться целая фэн-группа! Ну и дела. Я даже не подозревала, что наш сигнал покрывает такое расстояние.

Только было я собралась предложить Дидье свой автограф, как он говорит:

– У меня есть номер вашего телефона.

Ах, вот оно что: а ларчик просто открывался. Ну конечно, у него есть мой номер. Я же сама всю неделю названивала его подручным – видно, одно сообщение все-таки прошло. Надо же, а я-то размечталась; даже смешно – тоже мне, знаменитость выискалась.

– Вот как… Значит, вы прослушали мои сообщения.

Тут его лицо омрачается, и Дидье Лафит качает головой:

– Нет, я не получал никаких сообщений. Вы разве звонили?

«Да я чуть телефон не сломала».

– А-а, ну да. Так, звякнула пару раз. Ничего, пустяки. Так, теперь я вообще ничего не понимаю.