— Сейчас, сейчас, — дразнится Олег. Ему уже лет тринадцать, он совсем взрослый. — Это же просто елки-палки натуральные, зелено-голубые. Пока ты в постели валяешься, клев прекратится. Я тебе рассказывал, какого карася на прошлой неделе поймал? Вот такого, — Олег разводит руки в стороны. — А все потому, что рано встал. С утра самый клев, если ты не знаешь. Ну и дрыхни, а я сам пойду, и пусть тебе обидно будет. Елки-палки натуральные…

— Все, все, уже встаю. — Меня ждут караси, таинственные, с серебряной и золотой чешуей, скрывающиеся в глубине пруда, среди водорослей. Караси эти тыкаются пухлыми губами в землю и выпускают на поверхность воды мутные пузырьки.

— Ну наконец-то. Пошли червей копать, — Олег командует по праву старшего.

— Угу, — я ковыряю детской лопаткой влажную землю около кустов крыжовника. Как на зло, в горке глины не находится ни одного червяка… Честно говоря, я их побаиваюсь и немножко брезгаю. Эти огородные черви, розовые, жирные, извивающиеся, пускающие мокрую слизь, когда их насаживаешь на крючок. Но рыбу без них не поймать.

— Глубже, глубже бери. — Олег поддевает землю лопатой. — Теперь разрыхляй, они здесь наверняка должны быть.

Я врываюсь в землю, пока не натыкаюсь на какой-то странный предмет. Острие лопатки звякает, и я вытаскиваю из земли завернутый в сгнившую тряпку сверток.

— Ух ты, — шепчу я. В тряпке завернут пистолет. Он тяжелый, слегка заржавевший, но точь в точь как игрушечный. — Олег, посмотри. — Я радостно сжимаю в руках черную рукоятку.

— Е-мое… Это же просто елки-палки натуральные, зелено-голубые. Неужели настоящий?

— Я маме покажу…

— А ну-ка отдай, — он подбегает ко мне, вырывая покрытую комьями земли находку из рук.

— Еще чего, — кричу я. — Это я нашел!

— Было ваше — стало наше, — с холодной решительностью произносит Олег. — И если только попробуешь мамашке пожаловаться, так и знай, я к тебе ночью приду, — он делает страшную рожу. В темноте…

— Не испугаешь, — я высовываю язык. — Я все родителям расскажу.

— Я тебе, стой! Стой, кому говорят!

— Попробуй, догони! — Я уже обогнул кусты с крыжовником.

— Ах ты, — он несется за мной, но я ору изо всех сил.

— Что случилось? — Мама появляется на крыльце. — Что ты орешь как ненормальный?

— Олег у меня пистолет отобрал, — слезы уже льются из глаз, я обижен, — Ведь это я его нашел! Это мой пистолет!

— Какой еще пистолет? — мама бледнеет.

— Мы червей копали, — пытаюсь объяснить я.

— Олег, Олег! — кричит мама. — Ну-ка иди сюда!

— Я никуда и не убегал, — Олег смущенно появляется откуда-то из-за кустов.

— Что это еще за пистолет? Отдай его мне немедленно!

— Я не знаю, — Олег что-то прячет под рубашкой.

— Я тебе сказала, отдавай сейчас же!

— Я не виноват, — Олег всхлипывает, скривив лицо, таким я его еще не видел, тоже мне, семиклассник нашелся. — Это он его откопал.

— И если хоть одно слово, ты слышишь, хотя бы одно, если соседи узнают, я не знаю, что с тобой сделаю! За грибами завтра с нами не пойдешь, родителям все расскажу, и вообще… Ты меня хорошо понял?

— Угу, — мой старший друг напуган. — Это же просто елки-палки натуральные. Зелено-голубые…

— Это я откопал! — делаю я робкую попытку восстановить справедливость. — Это мой пистолет!

— Твой, говоришь? — мамин голос сухой и неприветливый. — Вот вечером приедет отец и с тобой разберется. Теперь иди в сад, и сиди там до обеда. Понял?

— Понял, — я с трудом сдерживаю слезы.

— А ты Олег, иди домой. Нечего тебе здесь делать.

— Мам, мы на пруд хотели пойти, рыбу ловить.

— Никакой рыбы. Вы наказаны.

— За что?

— Не твоего ума дело. Сказано тебе — сидеть в саду…

Ну что делать в нем, в этом саду. Как в тюрьме. Крыжовник, несколько яблонек., большая сосна и забор. День катится неторопливо, на обед — щи с капустой и макароны по-флотски. Наевшись, я ложусь на раскладушку, смотрю на голубое небо, в котором летит самолет, на чуть подрагивающие листья, и сам не замечаю, как погружаюсь в дремоту.

Когда я просыпаюсь, солнце садится. Отец уже дома и о чем-то разговаривает с мамой на кухне. Я тихонько подкрадываюсь к распахнутому окну.

— Ты понимаешь, — мамин голос дрожит. — Они его откопали. Я же тебе говорила, выкини его куда-нибудь, ведь если узнают — посадят!

— Черт побери, — папа, кажется, расстроен. — Да он же мне жизнь несколько раз спас, у меня рука не поднималась…

— Не знаю. Надо что-то делать. Давай его в озере утопим, что-ли?.

— А если они мальчишкам расскажут?