«Когда я обрезала свои волосы, я решила не расставаться со своим талисманом, но поделиться им с тобой. Быть может, эти локоны помогут тебе одержать немало побед и уберегут от напасти.

Tha gaol agam ort, Майлс.

Всегда твоя Кэтрин».

Майлс посмотрел на Кэтрин, а затем указал кивком головы на книгу, которую та держала в руках.

– Прочитай надпись на титульном листе, – сказал он.

Кэтрин раскрыла книгу и прочла вслух:

– «Моей дорогой и единственной Кэт. Tha gaol agam ort.

Навеки твой Майлс».

– Майлс, ты написал по-кельтски: «Я тебя люблю», – прошептала Кэтрин, глядя на Майлса.

– Да, я знаю. И ты написала то же самое.

– Но ты же любишь не меня, – покачала головой Кэтрин. – Ты любишь Викторию.

– Неправда. Я люблю именно тебя, – возразил Майлс, беря в ладони руки Кэтрин. – Когда-то ты сказала, что я поступился своей свободой ради семьи. Это случилось после смерти Адама, когда я неожиданно остался единственным наследником и ко мне перешел родовой титул. Я счел необходимым исполнять свой долг перед семьей, и мое обручение с Викторией стало частью моих новых обязанностей. Мы с ней дружили с детства. Когда я узнал о том, что она обручена с Адамом, мне стало больно от того, что старшему брату должно было достаться все, включая Викторию. Я хотел отговорить ее от этого брака, но потом увидел, как она счастлива рядом с Адамом, и отступился. Смерть Адама была для Виктории тяжелым ударом. Чтобы забыться, она обратилась ко мне. Сначала мы на паях организовали судоходную компанию, а спустя несколько месяцев я попросил ее стать моей женой. Я знал, что Тори не любит меня, но полагал, что теперь ко мне должно перейти все, чем владел Адам, включая его невесту.

– Но ведь ты любил ее? – спросила Кэтрин, сжимая руку Майлса.

– Разумеется, я ее любил, но скорее как верного друга, а не как женщину, по которой сходил бы с ума. Собственно говоря, ничего, кроме нескольких поцелуев и объятий, между нами не было. Я говорил тогда себе, что не хочу торопить Викторию, что хочу дать ей время опомниться после смерти Адама. На самом деле я искал отсрочку для самого себя.

– Я не очень хорошо понимаю, что ты хочешь этим сказать, – нахмурилась Кэтрин.

– Мужчина может испытывать к женщине страсть, влечение, но мне хотелось большего: настоящего чувства, настоящей любви, а ее-то во мне и не было. Я так и не научился видеть в Тори желанную женщину, она всегда оставалась для меня верным другом – и больше ничего.

– А ко мне ты пылаешь страстью?

– Да, я страстно люблю тебя, Кэт, – пылко заговорил Майлс, прижимая к груди ее руку. – Я чувствую в тебе родную душу, я знаю, что мы созданы с тобой друг для друга. Ты для меня дороже всего на свете, Кэт, и я… Я люблю тебя.

Слезы подкатили к глазам Кэтрин, мешая ей говорить. Она смахнула их и тихо прошептала:

– Я тоже люблю тебя, Майлс. Только этого, увы, недостаточно для того, чтобы мы с тобой могли быть счастливы.

– Ты сказала, что любишь меня. Чего же еще? И почему мы с тобой не можем быть счастливы вместе?

– Глупый вопрос. Ты – титулованный лорд. Я – преступница, за голову которой назначена награда. Если станет известно, кто я такая на самом деле, тебя посадят в тюрьму, а меня вздернут на виселице.

– Не будем гадать о том, что с нами может случиться, – покачал головой Майлс. – Ответь мне лучше на простой вопрос: ты любишь меня?

– Люблю всем сердцем, всей душой, но…

– Никаких «но». Ты любишь меня, и весь остальной мир может катиться к черту. С этой минуты я буду жить только ради нас с тобой, и никто не посмеет запретить мне любить тебя, Кэтрин. Никто и никогда.

Майлс крепко обнял Кэтрин и поцеловал ее в губы. Она тихо застонала, и тогда он подхватил ее на руки и понес наверх по широкой мраморной лестнице.

Когда они оказались в спальне Кэтрин, Майлс запер дверь на ключ и сел на кровати рядом со своей золотоволосой богиней. Зыбкий свет свечи освещал прекрасное лицо Кэтрин, отбрасывал на потолок странные качающиеся тени. Волнение Кэтрин отражалось в ее глазах, которые выглядели сейчас необычайно глубокими и испуганными.

– Что с тобой, Кэт? – спросил Майлс, проводя кончиками пальцев по ее щеке. – Ты не хочешь заниматься со мной любовью?

– Хочу, конечно, хочу, очень, – чуть слышно ответила Кэтрин. – Но дело в том, что я… Я никогда прежде не занималась этим ни с одним мужчиной…

Майлс был потрясен. Он был уверен в том, что Кэтрин успела в своей жизни пройти все огни и воды. Как же ей это удалось – сохранить невинность, живя посреди разбойников и пиратов, проводя долгие месяцы на судне, – одна хрупкая девушка против тридцати матросов? Невероятно!

– Ты никогда прежде не была с мужчиной? – с улыбкой переспросил он.

– Когда рядом такие бойцы, как мой па, братья и дядя Пэдди, немного найдется смельчаков, которые рискнули бы подойти ко мне поближе. И смотри, англичанин, если ты вздумаешь смеяться над моей неопытностью, я тебе этого вовек не прощу!

– Любовь моя, – покачал головой Майлс, – твоя невинность – это самый драгоценный подарок изо всех, что я когда-либо получал. Если ты не готова отдать свой дар сейчас, я могу подождать. Такие подарки нельзя отбирать силой, ты меня понимаешь?

– Я хочу тебя, Майлс, до смерти, до безумия. Прошу тебя, возьми меня прямо сейчас. Сделай меня своей женщиной, Майлс.