Предложение накрыть стол Лиза поначалу поняла буквально, то есть, что нужно достать скатерть. Она вспомнила, что первыми словами Кундри после освобождения были: «Служить! Служить!»

Однако, открыв буфет, она не удержалась от радостного возгласа: —Так вот как вы соблюдаете пост!

Она увидела блюдо с великолепным салатом из омаров, вполне приличных размеров вазу с черной икрой на льду, и другую, с паштетом «фоле-гра», который разрезают нагретой в кипятке ложкой — единственным способом, позволяющим действительно ощутить его вкус. На одной из верхних полок громоздилась целая пирамида бекасов, рядом с которыми находилась приготовленная для них большая сковородка, а за ней виднелась корзина с чудесными сливами и виноградом, блиставшими красотой подобно добродетельной жене, ценимой, как известно, выше рубинов, и стояли батареи бутылок — отличное рейнское из погребов самого князя Меттерниха, бургундское, да не какое-нибудь, а «Шамбертен», способный поднять на ноги и мертвого, нисколько не утратив от этого своей крепости; токайское самого лучшего сорта и даже коньяк, на этикетке которого значилось «1865» и, что удивительнее всего, это была правда, то есть такая редкость, как грамм радия в урановой смолке.

Саймон Ифф решил оправдаться за то, что сначала был так негостеприимен:

— Акбар-паше нужна была кровь, хоть одна капелька вашей крови, моя дорогая; Сирил и я не подвержены его влиянию — вы сами видели, что с нами он не особенно Церемонился. Поэтому я и потчевал его одним соленым.

— Но зачем ему моя кровь? И почему соленым?

— Приняв в чужом доме соль или соленое, он до некоторой степени утрачивает способность вредить ему или его обитателям; это делает его уязвимым для ответного удара. О крови же вопрос особый и очень серьезный. К несчастью, паша теперь знает, где вы находитесь и наверняка догадывается, чего хотим от вас мы. Поэтому он хочет подчинить вас своей воле, чтобы вы выполняли его приказания; мы же хотим лишь, чтобы вы оставались свободны и действовали по своей собственной воле. Вы в любой момент можете просто уехать и вернуться к прежней жизни. Не обижайтесь за меня на эти слова; я достаточно узнал вас, чтобы понять, с каким презрением вы отнеслись бы к подобному предложению. И, хотя вы до сих пор еще не знаете, какая роль вам предназначена, вы заранее готовы принять ее, причем с удовольствием, и охотно дадите вовлечь себя в любые приключения.

— Такому психологу, как вы, мне просто нечего возразить, — улыбнулась Лиза. — Конечно, я отказалась бы уехать. И мне ужасно хочется очертя голову броситься в эту тайну, покрытую мраком, хотя, когда в сердце горит свет любви, никакой мрак не страшен.

— Будьте поосторожнее с этой вашей любовью! — проворчал старый маг. — «Свет любви» — это всего лишь блуждающий огонек на болоте или, хуже того, на кладбище, жалкий пузырек ядовитого газа. У нас в Ордене говорят: «Любовь — вот Закон, та любовь, которой ты хочешь». Первое и главное — знать, чего хочешь. Укрепите вашу любовь на этой мачте, и тогда у вас будет настоящий маяк, который не даст кораблю сбиться с пути в гавань.

— А меня, — произнес Сирил, когда они уселись за стол, — прости за то, что я тогда бросил тебя из-за ужина с этой мисс Бэджер. Просто я дал ей слово, поэтому помешать мне могла бы только физическая немочь. Идти к ней мне хотелось не более, чем идти топиться. Можешь считать это комплиментом в свой адрес, потому что мисс Бэджер — одна из двух самых очаровательных девушек Лондона; однако я не побоялся бы тысяч) раз взглянуть в лицо смерти, чтобы сдержать свое слово.

— Стоит ли проявлять такую строгость в мелочах?

— Держать свое слово — не мелочь. Тот, кто оказался ненадежен в чем-то одном, будет ненадежен во всем. Пойми, что это сильно облегчает мне жизнь: я никогда не раздумываю, стоит ли мне выполнять свое решение.

Раз оно принято, я просто выполняю его, сводя все свои действия к единому знаменателю — своей собственной воле. Да и тебе это облегчит жизнь, если ты будешь знать, что, пообещав что-то, я непременно это сделаю.

— Это-то я понимаю. Но если бы ты знал, Сирил, как я мучилась тогда, в тот вечер!

— Это от незнания, — сообщил Саймон Ифф. — Незнание — причина всех страданий. Вы не знали, что ему можно верить, и что точно так же, как он сдержал свое слово, данное этой мисс Бэджер по поводу ужина с нею, он сдержит и данное вам — насчет звонка.

— Лучше расскажите мне об этой вашей битве. Я чувствую себя как на поле сражения, но до сих пор не понимаю, что происходит.

— Извините меня, дитя мое, но есть тайны, открыть которые мы можем лишь лицам, достигшим определенной ступени посвящения, — произнес Ифф с напускной важностью. — Нет, конечно, вы все узнаете, но для этого нам сначала придется объяснить вам, что мы собираемся делать и зачем. Тогда вы поймете и то, почему некоторые люди пытаются угрожать нам. А задача у нас, прямо скажем, непростая. Поэтому начнем с четвертого измерения…

— О Боже!

— …Но, наверное, все-таки после обеда. А пока выберем для беседы тему полегче. И они заговорили о вещах житейских. Б самом деле, почему бы Лизе теперь не поселиться у Сирила? Достаточно лишь позвонить горничной и велеть ей собрать и привезти сюда вещи. Лиза предложила это, узнав, что Сирил намерен завтра же уехать вместе с ней из Парижа. Однако Саймон Ифф возразил:

— Втягивать в это дело еще и горничную было бы просто непорядочно с нашей стороны. Кстати, — обернулся он к Сирилу, — мы забыли о ней, а битва-то ведется всерьез! Вдруг она уже пострадала?

— Да, — согласился Сирил. — Чтобы ее найти, им не понадобится и суток. Давайте проверим: позвони ей, Лиза, и просто сообщи, что не придешь ночевать. И попроси ее ничего не предпринимать без твоих указаний.

Лиза подошла к телефону. Однако вместо ее номера ее соединили с управляющим отеля.

— Я очень сожалею, мадам, но с вашей горничной случился эпилептический припадок. Да-да, вскоре после вашего ухода. Лиза была так поражена, что не смогла ничего ответить. Трубка выпала из ее руки. Сирил немедленно подхватил ее и сказал управляющему, что мадам от волнения не может говорить; она перезвонит ему позже.