И — о чудо! — эти возникшие из ничего креветки выглядели просто прелестно, ибо каждую из них украшал голубенький бантик, очень мило смотревшийся на красном. Я не отводил глаз от лица нашей дамы, однако… Мне очень жаль оканчивать эту краткую и несколько абстрактную повесть о креветках признанием, что мне не удалось обнаружить в ее лице ни следа смущения!

Лорд Энтони умолк, давая понять, что рассказ окончен; он поднял свой бокал с ликером, но, раздумав, поставил его на место.

Поднялась сестра Кибела; она поклонилась Саймону Иффу, но тут раздался голос Сирила Грея, в несколько наделанном тоне, каким произносят заздравные тосты: — Лучше обед из одного салата, зато приправленного любовью, чем целая гора креветок, политых соусом разочарования! Учитель бросил на него строгий взгляд, призывая к молчанию.

— Джентльмены! — начал старый маг нарочито-серьезно, — по правилам этого дома гости должны заплатить за угощение. Лорд Боулинг заплатил нам своим рассказом, мистер Морнингсайд — своей великолепной теорией о роли еды в жизни человека, а Махатхера Пханг — своим высоким молчанием. Должен сказать, что я и не ожидал от них большего, да и от других гостей тоже; пожалуй, нам заплатили даже сверх ожидаемого. Поэтому мы в долгу перед вами.

Морнингсайд был доволен — он принял слова Простака Саймона всерьез. Боулинг лишь добавил нечто к своим представлениям о человеческой душе вообще и душе Саймона Иффа в частности. Махатхера Пханг же продолжал пребывать в своем божественном безразличии.

Тут к Учителю обратилась Лиза:

— А я-то не заплатила! А обед был такой чудесный.

На это Саймон Ифф возразил ей уже совершенно серьезно:

— А вы, барышня, у нас не гость, а кандидат.

Догадавшись, что это означает, Лиза побледнела и заерзала на стуле.

Саймон Ифф простился с тремя гостями; Сирил и сестра Кибела проводили их до лодки и пожелали доброго пути. Остальные братья Ордена разошлись, чтобы приступить к своим обязанностям.

Вышло так, что Саймон и Сирил, Кибела и Лиза остались одни. Старый маг проводил их в небольшую комнату, дверь в которую была искусно скрыта в стене. Там они сели, каждый на свое место. Лиза Ла Джуффриа поняла, что самый ответственный момент в ее жизни наконец настал.

Прежде, чем мы продолжим, — сказал Сирил Грей, — я хотел бы все-таки выразить свои сомнения в целесообразности нашей затеи. У нас и так достаточно врагов, желающих помешать нашим планам; и мне лично кажется, что не стоит или, во всяком случае, было бы безопаснее не строить новых. Лиза обернулась к нему разъяренной тигрицей: —Это тебе не стоит! Твои планы меня не интересуют. Впрочем, я и не надеялась, что ты вспомнишь о моих!

— Экзальтированные барышни, — мрачно возразил Сирил, — всегда лезут туда, куда даже ангелы опасаются ступить.

— Я избрала свой путь, — отозвалась Лиза. — И мне остается только пожалеть обо всем, что было между нами — обо всем, ты слышишь? — добавила она, меряя своего возлюбленного взглядом, полным невыразимого презрения.

— Брату Сирилу все равно некуда отступать, даже если бы он захотел, — заявила сестра Кибела. — Он ведь связан Клятвой — так же, как и ты будешь связана в самом скором времени.

Взглянув на нее, Лиза увидела в ее лице нечто, показавшееся ей признаком злорадства. Это расстроило ее гораздо больше, чем замечание Сирила. Неужели она и в самом деле попала в ловушку? Вполне возможно; но тогда и Сирил, пытавшийся спасти ее, тоже в ловушке. И ей тоже было некуда отступать, хотя бы потому, что только таким образом она могла бы спасти его, когда возникнет возможность. Сейчас же ей приходилось пробираться ощупью в темноте. Она ощущала тонкое, но мощное давление со стороны неведомых ей сил Бездны, на путь через которую по лезвию бритвы она вступила с завязанными глазами, на поддержку этих сил не рассчитывая; однако это вызывало у нес лишь душевный подъем, и она чувствовала, что сейчас именно для этого и живет. Если бы она хоть немного лучше знала самое себя, то поняла бы, что ее любовь к Сирилу есть нечто большее, чем просто тяга к неведомому. Однако в этот момент она ощущала себя Жанной д' Арк и Джульеттой одновременно. Кроме того, у нее было инстинктивное ощущение, что, куда бы ни шли эти люди, они твердо держались избранного пути. Это были инженеры, строившие мост в страну Неведомого, и делавшие это так же планомерно и методично, как обычные инженеры сооружают земные мосты. Сомневаться в их знаниях и способностях не приходилось. Она видела, что лорд Боулинг тратит жизнь на изучение разрозненных, случайных кусочков информации, да и те по большей части оказывались обманом, в то время как буквально у него под носом братья Ордена занимались каким-то no-настоящему необыкновенным делом, ничуть не стремясь сделать из него сенсацию; и она догадывалась, почему это так и иначе быть не может. Они не желали вступать в бесполезную полемику с невеждами. В этот момент в разговор вступил Саймон Ифф, и слова его были созвучны мыслям Лизы:

— Мы не станем требовать от вас обета молчания, — начал он, — потому что стоит вам сказать хоть слово о том, что вы здесь увидите и услышите, как вас тут же поднимут на смех как самую бессовестную лгунью. Если эта наша встреча станет последней, у нас не будет к вам претензий. Сейчас вас проводят в небольшую часовню, примыкающую к этой комнате. Там на полу очерчен круг; вам нужно будет войти в него, однако осторожно, чтобы не наступить на сам круг и не задеть его платьем. В этом круге вы должны будете оставаться до тех пор, пока мы не пришлем за вами — разве только если вам захочется уйти; тогда вам достаточно будет лишь пройти через дверь за белыми занавесями в северной стене, и вы окажетесь на улице, где шофер в моем автомобиле будет ждать ваших распоряжений. Это, разумеется, будет означать для вас конец всяких занятий Магикой, однако мы с вами останемся друзьями (по крайней мере я на это надеюсь). Но подобных приглашений с нашей стороны больше не последует.

— Я подожду, пока вы за мной пришлете! — твердо произнесла Лиза. — Клянусь вам! Саймон Ифф мягко коснулся рукой ее лба и вышел из комнаты. Сестра Кибела поднялась на ноги и взяла Лизу за руку.

— Пошли! — сказала она, — но прежде попрощайся со своим любовником. Так будет лучше.

В ее голосе девушке снова послышалась нотка злорадства. Однако Сирил нежно обнял ее и притянул к себе.

— О отважное, чистое сердечко! — промолвил он. — Завтра, уже завтра мы будем вместе. Одни! Лиза, дрожа, вернулась к сестре Кибеле и последовала за ней в часовню. Оглянувшись напоследок, она с изумлением увидела усмешку на губах Сирила. Сердце у нее упало; но тут она ощутила железную хватку сестры Кибелы, неумолимо тянувшей ее за собой.