– Одного?
– сказал Мирон, окончательно проснувшись.
– А ты знаешь его имя, фамилию, год и место рождения? И год алии знать тоже было бы неплохо.

– Год чего?

– Алия, - назидательно произнесла тетя Роза, - это "подъем" на иврите. Евреи в Израиль не просто приезжают, Саша, они сюда поднимаются.

– Вот!
– воскликнула Руфь, повернувшись к мужу.
– А ты меня спрашивал, почему я не тяну тебя на историческую родину! Ты же знаешь мое сердце, у меня начинается одышка, стоит мне подняться на третий этаж. А тут...

– Да-да, - сказал Карпухин, давно уже не спрашивавший у жены, не хочет ли она репатриироваться. Больше года уже не спрашивал, с тех пор, как перешел работать из старой своей конторы в новую, название которой никому еще не называл полностью.
– Да, Мирон, знаю я имя и все остальное. У меня к нему небольшое поручение...

– Скажешь завтра, - кивнул Мирон, - я попробую... У меня есть хороший клиент в министерстве внутренних дел, он посмотрит в компьютере, это, конечно, не очень законно, разглашение частной информации, но ведь ты не побежишь закладывать меня, верно?

– О!
– воскликнул Карпухин.
– Если это так просто...

– В Израиле, - вздохнул Мирон, - все на самом деле просто. Если знать, на какую клавишу нажать.

– Помнишь анекдот, - не выдержала долгого молчания тетя Роза, - о мастере, который прикрутил в испорченном моторе гайку и потребовал за работу десять тысяч долларов? У него спросили: "Почему так дорого? Всего за один поворот гаечного ключа!" "За поворот ключа, - сказал механик, - я беру доллар. А остальное за то, что знаю, какую именно гайку надо прикрутить!"

– Десять тысяч, - растерянно пробормотал Карпухин, - таких денег у меня...

– Все!
– хлопнула по столу тетя Роза.
– Пора спать, а то наш дорогой гость старые анекдоты принимает за руководство к действию.

В море он не вошел. Волны действительно оказались не столько грозными, сколько привлекательно-опасными, по гребням скользили любители серфинга, то и дело падая с досок и с головой уходя под пену прибоя. Всякий раз Карпухин вздрагивал и переводил взгляд на двух спасателей, сидевших под навесом на деревянной вышке и что-то разглядывавших в бинокли. Спасатели, однако, не обращали на серфингистов никакого внимания, то и дело покрикивая на одиночных пловцов, заплывавших за какую-то невидимую с берега морскую линию.

Дамы загорали, переворачиваясь со спины на живот, будто в гриле, а Карпухин сидел в тени грибка, слушал по транзистору местную русскую станцию и думал о человеке, которого никогда в жизни не видел. Не то чтобы он чувствовал себя агентом-вербовщиком, но некое ощущение причастности к сюжетам старых шпионских романов, которые он читал в детстве, все же оставалось, не позволяя относиться к порученной ему миссии с нужной серьезностью.

То ли в ворохе лежавшей на одеяле одежды, то ли у кого-то в сумочке телефон заиграл Турецкий марш Моцарта, и Карпухин крикнул:

– Роза, в каком ухе у меня звенит?

– В обоих, - сказала тетя Роза, неохотно поднимаясь и стряхивая с себя песок.
– У тебя звенит в обоих ухах, потому что вон у той тетки, что никак не хочет протянуть руку, телефон тоже играет Моцарта. Надо будет мне записать что-нибудь более экзотическое. Киркорова, например. Хотя нет, Филя сейчас у половины Израиля... Нет, дорогой, это я не тебе, это Саша спрашивает, почему у меня на мобильнике играет Моцарт, а не Филя. Нет, он не купается. Да, дорогой, передам. И это все, из-за чего ты заставил меня подняться? До вечера, дорогой, не забудь по дороге домой купить помидоров, бери покрупнее, это для салата. Все.

Тетя Роза бросила телефон в сумочку и задумчиво посмотрела на Карпухина.

– Если я тебе кое-что сообщу, - сказала она, - ты пойдешь, наконец, купаться?

– Роза, - сказал Карпухин, - ты же знаешь: если пойду я, пойдет Руфочка, потому что она воображает, что я не умею плавать. А если пойдет Руфь, то и Сима на берегу не останется, а она плавать точно не умеет. Так что, извини...

– Ну и ладно, - кивнула тетя Роза.
– Так что я хотела сказать? Да! Мирончик нашел твоего приятеля. Ты ж понимаешь, трудно ли умеючи...

– Замечательно, - с чувством произнес Карпухин.
– Где он живет?

– Откуда мне знать?
– удивилась Роза.
– Вечером Мирончик все тебе сам расскажет.

Карпухин скинул с плеч полотенце.

– Пойду искупаюсь, - сказал он.
– Кто призван выполнить миссию, тот не утонет.

– Да?
– с сомнением сказала тетя Роза.
– Мне почему-то казалось, что Мессия должен прибыть на белом ослике, и не в Нетанию, а в Иерусалим.

– Миссия и Мессия - две большие разницы, дорогая Роза, - сказал Карпухин и пошлепал к воде.