— Вы говорите, что вам кажется, что за вами постоянно кто-то следит? Представьте, мне тоже. Мало того, это началось третьего дня после визита, причем совершенно незапланированного, трех дюжих бугаев, по виду которых нельзя было с уверенностью сказать, есть ли у них мозг или просто одна черепная коробка. По-моему, психотерапевт им был явно не нужен, а вот что им было нужно, трудно сказать. Они все время молчали. Но с ними был еще и четвертый, который выглядел несколько более развитым. Он и задавал вопросы, касающиеся одного моего хорошего друга, который таинственно пропал несколько дней назад. Они хотели знать, где он. Но я и о том, что он пропал, узнал только от них, о чем им и сообщил. Тогда они потребовали, чтобы я позвонил им, если узнаю что-нибудь. Оставили номер и исчезли.

Я вам так подробно об этом рассказываю, потому что после их ухода мне и стало мерещиться, будто за мной следят. А у вас это как началось?

Чувствовалось, что тема его здорово волновала.

— Э-э, — промямлила я, — у меня все было примерно так же. Тоже четверо бандитов, а после этого слежка какого-то сморщенного типа.

— Что вы говорите? — удивился Григорий. — Совершенно сморщенного? А ко мне подослали нормального.

Чувствовалось, что этот факт доставляет ему неслыханное моральное удовлетворение. Беседа принимала интересное направление, но, к несчастью, к этому времени мы дошли до церквушки. Ни Мариши, ни Мишки я что-то не увидела. Народу вокруг было, по московским меркам, немного, и Григорий явно решил, что место подходящее, и вознамерился всерьез поухаживать за мной. Впрочем, его намерения не простерлись дальше робкого прикосновения к моему локтю. Я вздрогнула словно от удара током, что было воспринято моим ухажером совершенно превратным образом. Он почему-то решил, что я в восторге и вздрогнула от наслаждения, и ущипнул меня за предплечье, сделав вид, что сгоняет несуществующего комара. Я призвала на помощь всю силу воли, напомнив себе, что просто обязана помочь Мишке с тем условием, чтобы Мариша тоже успокоилась и отказалась от мысли переехать жить ко мне.

Во всяком случае, я сдержалась и не двинула Григория по его мышиной мордочке.

— Он и сейчас где-нибудь поблизости сшивается, — продолжил Григорий.

— Кто? — не сразу въехала я.

— Мой пастух, — пояснил Григорий.

Его слова заставили меня призадуматься. Дело было швах. Пока этот таинственный некто будет следить за Григорием, Мишка на контакт не пойдет.

Что же мне, прикажете целый вечер угробить на этого хлюпика! Что я с ним делать-то буду!

— Какое он имеет право следить за нами? — машинально возмутилась я, чтобы хоть что-нибудь сказать. — В такой обстановке совершенно невозможно достигнуть взаимопонимания. Я лично нервничаю, когда кто-то следит за мной. Неужели вы, Григорий, не пытались от него избавиться? Это же унизительно для вашего мужского достоинства, что за вами следят, словно за малым ребенком. Никакой личной жизни! Вам ясно? , — Как же быть? — проблеял Григорий, нервно тряся головой.

Шейка у него была тоненькая, а голова огромная. Я бы на его месте постаралась избежать лишних нагрузок. Но мужики ни о чем сами подумать не в силах. Все им подсказывать надо!

— Я вам помогу избавиться от него, — великодушно предложила я, не представляя, во что это мое благородство выльется. — Вы сейчас стремительно побежите и спрячетесь за углом, а я беру вашего преследователя на себя. Ручаюсь, что он нам больше не помешает.

То ли ручалась я особо убедительно, то ли Григорий боялся показаться мне существом склочным и нерешительным, но спорить он не стал и метнулся прочь прежде, чем я успела приготовиться и занять боевую позицию.

— Что за самодеятельность? — прошипела я, с трудом догнав своего подопечного. — Была команда бежать? Не было, пробуем еще раз, но теперь действуем по моей команде и в другом месте.

В наказание я отвела своего козлика в местечко, где угла не было, зато была дивная помойка, за которой я и велела ему спрятаться.

— Она пахнет, а я в новом костюме, — попытался капризничать Григорий, но я быстро втолковала ему, что только жалкие маменькины сынки могут так думать, а настоящим мужчинам наплевать на такие мелочи, когда они хотят проявить себя должным образом в глазах прекрасных дам.

Григорий сник и сказал, что согласен на все, просто он боялся, что я сочту его поведение слишком уж мужественным, а это в последнее время не в моде. Я его уверила, что за модой не гонюсь, и он покорно встал на старт. Я за это время успела вывести его на открытую с трех сторон площадку, где единственным пригодным для слежки укрытием были густые кусты у Григория за спиной. Из них-то, по моему мнению, и должен был выскочить преследователь. Мне надо было только изловчиться, подставить ему ножку или двинуть по башке чем-нибудь тяжелым. Последнее вообще-то являлось излюбленным Маришиным средством, но я полагала, что у меня выйдет не хуже. В конце концов, всегда можно метнуть ему вслед одну из мусорных урн. Они тут отличались компактностью, и даже я справилась с ними без особых усилий.

— А теперь я должна поругаться с вами и прогнать вас, — сообщила я Григорию, когда все предварительные приготовления были закончены.

— В чем же я провинился? — ошарашенно спросил Григорий.

Я мысленно чертыхнулась, но, напомнив себе про возможный переезд ко мне Мариши, только скрипнула зубами и объяснила:

— У вашего преследователя должна создаться полная иллюзия того, что вы покидаете меня насовсем. Иначе он за вами не кинется, ясно?

Григорий одарил меня восхищенным взглядом и признался, что с первого взгляда понял, что я необычная девушка. Я мрачно усмехнулась, ненавязчиво давая ему тем самым понять, что всю мою уникальность у него еще будет время ощутить на собственной шкуре, если он немедленно приступит к выполнению нашего уговора. Но начать все-таки пришлось мне.

— Ты мне жутко надоел, придурок, — с огромным облегчением выпалила я сокровенное, накопившееся в душе. — Глаза бы мои больше тебя не видели. Сколько ты еще за мной таскаться будешь со своими гнусными мыслишками? Любишь ты меня, да?

Так мне на это наплевать, у меня есть другой.

Григорий побледнел и мелко задрожал. Но величественно удаляться прочь не собирался. Пришлось мне поднапрячься и подсказать ему.

— Что ты стоишь, как болван? — скандальным тоном поинтересовалась я. — Я тебе все уже сказала.