— Они его будут пытать, — пребывая в полном упоении, заявила Мариша. — Надо его спасти.

Я тихо застонала, представив себе, как безоружная Мариша врывается в квартиру, битком набитую злобными типами, и настойчиво требует более лояльного отношения к военнопленным. К счастью, доктор Григорий оказался джентльменом и рухнул в обморок, так что его мучителям пришлось ненадолго переквалифицироваться в его спасителей. Они стали требовать друг у друга нашатырного спирта. Спирта ни у кого не оказалось, поэтому они обошлись тазиком с холодной водой, которую выплеснули на Григория.

— Сейчас тепло, ему не повредит, — успокаивающе шепнула мне Мариша, словно меня больше всего на свете беспокоило здоровье Григория.

Придя в себя, Григорий заявил, что он будет просто счастлив помочь нескольким симпатичным людям в их проблеме, и, недолго думая, выложил все, что знал про нас с Маришей и про Мишку. Знал он немного, но фантазия от холодного душа у него разыгралась, и, по его словам, оказалось, что мы только и занимались тем, что пытались найти брильянты.

— Так чего же ты сюда-то приперся? — раздался мрачный голос. — Здесь они спрятаны, по-твоему?

— Здесь! — убежденно произнес Григорий.

— Будет заливать, — громко возмутился голос, — мы все тут обшарили. Ничего тут нет. Все стены обстучали, мебель вывезли и выпотрошили, пол подняли и тут и у соседей. Пусто.

Григорий что-то спросил, и мрачный голос в ответ загоготал и произнес:

— Жив останешься и даже здоров. Тебя устраивает?

Судя по всему, форма оплаты его трудов Григория удовлетворила, потому что в недрах квартиры раздались звуки, свидетельствующие о том, что процессия начала перемещаться.

— Куда они идут? — изнывала от любопытства Мариша. — Сил терпеть нету.

Дождавшись, когда шум шагов отдалился от прихожей, она совсем отворила дверь и протиснулась в образовавшуюся щель. Ей бы это дорого обошлось, если бы ее заметили, но все внимание собравшихся было сконцентрировано на ванной комнате, откуда и доносились их приглушенно-возбужденные голоса.

— Неужели нашли? — заволновалась и я.

Особой силой воли я никогда не отличалась, поэтому любопытство вскоре пересилило здравомыслие, и я просочилась следом за Маришей. Держась у стен и постоянно оглядываясь по сторонам, чтобы определить, нет ли за нами слежки, мы двинулись на голоса. Полное отсутствие мебели вызывало недоумение, которое усугублялось на редкость ярким светом в прихожей. И зачем было вкручивать по четыре стоваттных лампочки? И почему не увезли люстры вместе с мебелью? Но, на наше счастье, все внимание остальных было приковано к Григорию, который зачем-то ковырялся в ванне. Никогда бы не подумала, что человек, пытающийся открыть слив, может привлечь к себе столь жадный интерес.

Видимо, Григорий уже успел посвятить бандитов в тонкости своей профессии, потому что они почтительно не мешали ему проверять свою догадку и внимательно следили за его действиями. О том, чтобы ему помочь, они даже не заикались, а только нетерпеливо, шумно дышали. Даже из коридора мы слышали это сопение. Казалось, что это целый косяк китов, больных ларингитом.

— Готово! — провозгласил Григорий, и среди бандитов пронесся нетерпеливый стон.

— Где камешки? — спросил мрачный голос, принадлежавший не менее мрачному типу, который походил на персонаж бестселлера про пиратов.

— В тот день, когда Михаил спрятал камешки, у него, видимо, начал развиваться стойкий психоз — постоянное беспокойство о том, как бы доверенные ему ценности не пропали. Сначала он старался просто забыть о них, как говорится, выбросить из головы, положившись на русское «авось». Когда же понял, что брильянты не идут у него из головы, начал придумывать им место для хранения ненадежнее.

Ничего путного не придумав, он впал в другую крайность — возненавидел эти камни. Визит родственника подстегнул его, а изрядная доза водки довершила дело. Мозг Михаила отключился, а его подсознание приказало ему избавиться от опасного раздражителя любым путем. Таким образом камешки оказались в ванне и ушли вместе с водой. То есть во всякой другой квартире они бы ушли, но Мишка вечно упускал в ванне разные нужные вещи, поэтому мастера, ставившие ванну, приспособили фильтр внутри слива, в котором и должны лежать сейчас камешки.

— Кто же знал? — развела руками Мариша в ответ на мой укоряющий взгляд. — Но зато теперь они получат свое добро и угомонятся.

Я недовольно хмыкнула, но сказать ничего не успела, так как остальные в этот момент дружно охнули, когда Григорий извлек нечто из слива. Затем воцарилось продолжительное молчание. Что именно извлек Григорий, нам видно не было, но лица бандитов мрачнели все больше и больше.

— И что ты нам тут уши тер? — произнес все тот же мрачный тип. — Это же простые голыши, которых на любой дороге навалом.

— Ничего подобного, — возмутился Григорий. — Это морские камешки. Там их еще полно.

Бандитов его пояснение не удовлетворило, они дружно тяжело вздохнули и потеряли интерес к Григорию. Так как отвернулись от него они неожиданно и нас с Маришей в известность о своем намерении не поставили, то первое, что увидели двое, стоявшие к нам лицом, были мы собственными персонами.

Некоторое время мы вчетвером исправно пялились друг на друга, потом к тем двоим присоединились еще несколько пар глаз, и мы с Маришей сочли за благо удалиться. Может, нам бы это и удалось, если бы среди компашки не оказался тот тип с Тверской, у которого был мобильник и ключи от «Мерседеса».