– О Саре думаешь? – поинтересовалась Алисия.

Говорить ей было сложно, мысли ее были так прочно сконцентрированы на Жане, что о чем-то другом думать не было никакой возможности, но и молчать она не могла.

– Да, о Саре, – спокойно подтвердил Эрик. – Не только же тебе предаваться мечтам о воссоединении со второй половинкой. Кажется, я приехал. Завтра в редакции?

– Завтра в редакции, – хмуро подтвердила Алисия.

Ну надо же! Второй половинкой! – возмущенно подумала она, когда Эрик покинул машину. Все-таки Эрик нахал каких свет не видывал. Сказать мне, что Сара его вторая половинка! Просто безобразие!

Если бы Алисия не была во взвинченном состоянии, она бы проявила некоторую степень самоконтроля и даже долю самоиронии. И уж точно бы не стала ревновать бывшего мужа к его новой пассии, особенно когда этот самый бывший муж помог ей разобраться в отношениях с новым любовником.

Только бы Жан был дома! – вновь переключилась Алисия на свои не слишком приятные мысли. Только бы он был дома.

Словно чувствуя призывы Алисии, Жан торопился домой, пробираясь через самую настоящую бурю, разыгравшуюся в конце мая над Нью-Йорком. Тучи набежали буквально за полчаса, и даже счастливчики, захватившие с собой зонт, в итоге оказались вымокшими до нитки. Когда в ботинках начало хлюпать так же сильно, как и под ногами, Жан понял, что спешить куда бы то ни было уже бессмысленно. Но что-то толкало его вперед, к дому. Он спешил просто потому, что должен был спешить.

Сквозь тугие серые струи, разрезающие как скальпель ночную мглу большого города, рассмотреть что-то было совершенно невозможно. Если бы Жан не жил в этой квартире уже почти год, он мог бы и потеряться в этом сумасшедшем ливне. Но вот и его подъезд, вот и фонарь, только под фонарями еще можно что-то рассмотреть.

Возле подъезда стояла машина, и, даже раньше чем пассажир открыл дверцу и вышел под свет фонаря и под ледяные струи, Жан понял, кого привезла эта желтая машина.

Алисия почувствовала на себе его взгляд и подняла голову. Она никак не могла понять, что же с ней происходит – то ли она плачет, то ли смеется. По лицу текли струи ливня и смешивались со слезами, а с губ срывался то ли смех, то ли всхлип.

Жан сделал один несмелый шаг, потом другой. И вот он уже очутился в объятиях Алисии. Он целовал ее глаза, чувствуя на губах соленый вкус ее слез, потом осторожно прикоснулся к виску, где напряженно билась тоненькая жилка.

– Ты вся дрожишь, пойдем скорее в дом, – пробормотал Жан.

Алисия послушно кивнула.

Солнце било в глаза, призывая срочно подниматься и приниматься за какое-нибудь неотложное дело. Но Алисии было так тепло, так хорошо, что она изо всех сил старалась скрыться от настырного солнечного луча. Однако природа оказалась сильнее, и Алисии пришлось сдаться.

Она открыла глаза и медленно, после сна еще не совсем понимая, что произошло, осмотрелась.

Рядом с ней тихо, с легким присвистом, дышал Жан. Длинные ресницы, больше подходящие первой красавице города, чем молодому человеку, отбрасывали тень на впалые, покрытые легкой дымкой щетины щеки.

Алисия осторожно приподнялась на локте и прикоснулась чувствительными кончиками пальцев к щеке Жана. Он вздохнул, что-то пробормотал и вновь затих.

Это было чудесно! – вспоминала Алисия, любуясь своим мужчиной. Так чудесно, как никогда не было с Мартином или с кем-то еще. Какой же он ласковый, страстный и... неопытный.

Она улыбнулась. Хотя в памяти сохранились далеко не все моменты этой бурной, богатой на ливни и грозы ночи, Алисия точно помнила одно: когда они впервые вместе достигли пика, Жан тихо прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя.

И какая теперь разница, как его настоящее имя, почему он скрывается и вообще действительно ли он француз?

Алисия вновь легла рядом с Жаном и уткнулась носом в его плечо. Тонкий, едва различимый запах корицы окутал ее, навевая сладкие сны.

Раздраженное невниманием к собственной персоне солнце только начало клониться к закату, когда Жан проснулся. Он всегда просыпался легко, сразу же вспоминал, что произошло накануне и где он находится. Сегодня эти воспоминания были особенно приятными и будили сладкую тяжесть внизу живота.

Но почему он признался Алисии в любви, Жан так и не смог понять.

Сделанного не воротишь, может быть, как только я перестал себя контролировать, я наконец-то сказал правду? Неужели Сара осталась в прошлом? А хоть бы и так! Рядом со мной самая необыкновенная женщина на свете, что мне еще нужно?

Жан осторожно, боясь потревожить спящую Алисию, сел на кровати. Он поправил простыню на самом прекрасном теле из всех, что он когда-либо видел. Жан мог бы сидеть и любоваться спящей Алисией еще очень долго, но случайный взгляд на часы заставил его забеспокоиться. Через два часа он должен быть на работе.

А может, позвонить Ричарду и сказать, что я сегодня не приду? Заболел.

Но Жан не успел додумать эту заманчивую мысль до конца. Алисия открыла глаза и от души потянулась.

– Доброе утро! – пожелал ей Жан. – Или будет правильнее сказать добрый вечер?

– Если ты просто скажешь мне «здравствуй», этого будет вполне достаточно.

– Здравствуй!

Алисия улыбнулась и звонко поцеловала Жана в щеку. Она, впрочем, уже собиралась подкрепить свой невинный поцелуй чем-то более существенным, но взгляд ее случайно упал на часы.