— Меня это уже не интересует. Я это знаю не хуже тебя. Ты хочешь выкрасть у Хозяина препарат, который он нам дает, верно?

Я промолчал.

— Да не строй из себя Штирлица! У тебя же на физиономии все написано! Короче. Препарат у меня.

Он достал из-под куртки довольно вместительную металлическую фляжку с плотно завинченной крышкой, от фляжки исходил знакомый горьковатый запах жженого сахара. Студент нежно погладил ее и снова спрятал.

— Нужно доставить это в город. Вдвоем у нас будет больше шансов, может, и прорвемся. Ну как, согласен?

Я кивнул. Почему-то этот парень внушал мне доверие.

— Тогда иди вперед, — сказал он, — и если на лестнице никого нет, дай сигнал…

…Небо начинало понемногу светлеть, но в лесу еще было совсем темно.

— Куда мы идем? — спросил я, едва поспевая за Студентом, уверенно ныряющим в густой ельник.

— К тракту. Это самый короткий путь.

— Так ведь у меня же машина! По-моему, если добраться до нее…

Студент обернулся и посмотрел на меня, как мне показалось, виновато.

— Машины твоей, к сожалению… в общем, она пострадала.

— Как пострадала? От чего? Откуда ты знаешь?

Он снова зашагал вперед.

— Откуда знаю? Во сне видел. Ты что, не в курсе? Мы потому и спим на крыше, что во сне как бы следим за всей окрестной территорией. Вот только то, что при этом происходит, к сожалению, совершенно не зависит от сознания. Снятся непременно какие-то кошмары. Однако неодушевленные предметы обычно не страдают… Так что эти твари напали на твою машину, видимо, случайно. Другое дело, если бы ты был еще в ней… Тебе, Пациент, собственно, чертовски повезло, что на крыше сегодня был я, и снился мне не Бог весть какой кошмар. Конечно, встретить собственное живое отражение тоже достаточно неприятно, но оно по крайней мере хоть безобидно, не пускает — и все.

— Значит, ты меня видел тогда?

— Да, и, к твоему счастью, почти сразу проснулся. Хозяин выскочил, стал спрашивать, в чем дело, а потом взял ружье и пошел встречать.

— Но неужели никто до сих пор не заметил того, что здесь происходит?

— А снаружи ничего не заметно. Стоит выйти из некоторой зоны сна, и перестаешь видеть и слышать все, что делается внутри ее. Но это легко сказать: «стоит выйти», а на самом деле нам придется еще топать и топать, прежде чем мы выберемся на волю. Я сильно надеюсь, что будет переполох. Когда Блатной обнаружит на крыше сломанный топчан, на котором мы обычно спим, то, конечно, побежит к Хозяину. Пока они будут охать и материться, мы уйдем далеко…

Густой ельник сменился, наконец, чистым сосновым бором. Идти стало легче, кроме того, в лесу быстро светлело. Однако Студент не убавлял шага, по-прежнему озабоченно оглядываясь по сторонам. Я понимал, что беспокоит его — мы отошли еще недостаточно далеко от дома, слева поднимался склон все той же сопки.

— Послушай, Студент, — спросил я, — а почему ты все-таки решился выкрасть зелье у Хозяина?

Некоторое время он продолжал молча шагать, затем наконец ответил:

— У Хозяина лютая злоба на весь род людской, А это, — он похлопал по карману, где лежала фляжка, — это единственный способ его остановить.

— Однако больше ни у кого из вашей компании почему-то не возникло желание его останавливать.

— Ну, в компании я недавно. А кроме того, в отношении этого, как ты говоришь, зелья у меня есть свои планы.

— Планы? Что же ты собираешься с ним делать?

— Прежде всего исследовать. А если удастся, то и синтезировать. Я думаю, что под такое дело не жалко отдать половину Академии наук. Нужно научиться его изготовлять…

— А зачем?

— А затем, чтобы потом раздать. Каждому.

Я посмотрел на него как на ненормального.

— Ты что, серьезно?

— Абсолютно.

— Но ведь это же все равно что наркотик! Хуже наркотика! Ты представляешь, что будет, если все начнут колоться твоим препаратом? И потом, куда ты денешь кошмары? Заповедник организуешь на тысячу двести койко-мест?

— Хотя бы. Но есть и другой способ.

— Какой?

— Постоянная подзарядка препаратом.

— Да неужели ты не понимаешь, к чему это приведет? Человечество просто выродится, расползется по норам и тихо вымрет!

— Погоди, — удивился Студент, — так тебе что же, так и не дали попробовать?

Я рассказал ему про Занозу.

— Ну, нет, — махнул он рукой, — это совсем не то. Понимаешь, ты видел только маленький кусочек того, что там происходило. А на самом деле… Ну, ясно, в общем. То-то я смотрю, ничего ты не понимаешь… «Расползется!», «выродится!»… Ерунда. Наоборот, каждая комнатушка увеличится до размеров Вселенной! И это будет не иллюзия, не сон, а настоящая, необъятная, неведомая Вселенная — изучай, интересуйся, наслаждайся! Времени много — старости просто не существует, компания — какая хочешь. Скажешь, неинтересно без трудностей? Пожалуйста, трудностей сколько угодно, и главная из них — бедность собственного воображения. Так ведь с этой трудностью бороться — одно удовольствие! Кроме того…