Шрифт:
– До дна. – И Флорри прикончил свой бокал, чувствуя, как защипало в носу.
– А теперь я с вами прощаюсь. Пейте, ешьте и веселитесь. Я вас покидаю.
– Куда вы сейчас? – спросила Сильвия.
– Поищу машину. Мне пора возвращаться. Я пообещал одному парню встретиться с ним в два. Кроме того, вы наверняка найдете о чем поговорить и без меня.
Он поднялся со скамьи, улыбнулся им и легкими шагами направился вверх. Флорри проводил глазами его гибкую фигуру, взглянул на развевающиеся светлые волосы. Затем повернулся к морю. Оставшись вдвоем с девушкой, он чувствовал себя смешным.
– Тебе так неинтересно со мной? – спросила она. – Мы почти никогда не оставались наедине, насколько я помню. Раньше ты не был таким молчаливым.
– Ты, наверное, считаешь меня ужасным дураком.
– С чего ты взял?
– Из-за той записки, что я тебе послал. Ты ее получила?
– Да. Она была очень милая. Я до сих пор храню ее.
– Ну как же. Прощальное письмо несчастного солдатика накануне битвы. Господи, каким же идиотом ты меня считаешь.
– Я не считаю тебя идиотом. Хочешь, покатаю тебя в этом кресле?
– Не хочу.
– А шампанского?
– Не хочу.
– Может быть, ты поешь немного?
– Нет.
– Но чего же ты хочешь, Роберт? Скажи мне, ради бога.
– Тебя, конечно.
Она промолчала.
– Может быть, ты все уже забыла?
– Я ничего не забыла. Все было очень мило.
– Лучше всего.
– Но тебе не следует мучить себя такими мыслями. По-моему, не надо концентрироваться на таких вещах.
– Перестань. Не говори так. Именно об этом я все время и думаю. Но ты теперь с ним, конечно?
– Ох, Роберт, какой же ты дурак. Джулиан очень приятный человек. Но во мне он заинтересован не больше, чем в какой-нибудь жительнице Луны. Это характерно для него. Я всего лишь дочка несчастного торговца, которая получила в наследство небольшие деньги и решила с удовольствием их потратить. Тебя он любит гораздо больше, чем меня. Он правда удивительно к тебе относится.
– Но ты, ты предпочла бы быть сейчас с ним, а не со мной, если б он захотел?
– Прошу тебя, Роберт. Не думай об этих глупостях. В подобных размышлениях нет толку.
– Теперь все станет гораздо сложнее.
– Ничего не станет сложнее, если ты не позволишь, Роберт.
Флорри больше не смотрел на нее. Ее красота доставляла ему гораздо больше мук, чем пульсирующая боль в шее. Сильвия была так близка и в то же время так далека. Он ощущал ее запах. Он не мог выбросить из головы ту ночь в отеле «Фалькон»: помнил наслаждение, испытанное тогда, и помнил, как оно помогло ему разобраться в путанице мира.
– Думаю, будет лучше, если ты отвезешь меня обратно, Сильвия. Я что-то устал.
– Хорошо, милый. Можно нам навестить тебя завтра?
Нам!
Флорри хотелось сразу резануть кратким «нет», сказать прямо: «Нет, черт вас побери, и покончим с этим!»
Но вместо этого он услышал собственный голос, произносивший:
– Да-да, конечно, приходите.
Когда она катила его кресло вдоль набережной, он заметил, что поодаль стоит, наблюдая за ними, Сэмпсон.
Пришлось затратить некоторое время, день или два, но Сэмпсон все-таки добился своего. Он обратился в Республиканский департамент пропаганды за разрешением обрисовать английскому читателю портрет раненого английского бойца, доблестно сражающегося на стороне справедливости. Ему предложили на выбор несколько кандидатур. Флорри был третьим в этом списке.
Сэмпсон в сопровождении официальных представителей вошел в палату. Он шлепнулся на стул рядом с койкой члена интербригады, бывшего шахтера из Уэльса, и принялся долго и нудно расспрашивать о чем-то. Вскоре боец, раненный в сражении под Брунетой, потерял последний интерес к собственным ответам. Во время следующего интервью Сэмпсона офицер из отдела республиканской печати, с отвращением пробормотав что-то о невыносимом английском педантизме, покинул палату.
День клонился к вечеру. Интерес к визиту Сэмпсона давно иссяк. И вот только тогда наконец журналист направился к Флорри. Большинство пациентов покинули палату, чтобы полюбоваться на закат, а немногие оставшиеся находились вне зоны слышимости.
– А, Флорри, – со своей самодовольной, хоть довольно натянутой ухмылкой, произнес Сэмпсон, – как ваша рана?
– Нормально, – холодно ответил Флорри. – Меня скоро выписывают. Кости не раздроблены, артерии не задеты. Теперь, когда врачи дренировали рану, они ничем больше помочь мне не могут – затянется сама. Всего лишь царапина.
– Не думаю, что там она казалась вам царапиной.
– Да, конечно.
– Смотрите, у меня есть для вас подарок. «Тристрам Шенди» вашего любезного мистера Стерна. Боже, как я ненавижу литературу. Сплошная чепуха, на мой взгляд. Но я подумал, что вам, наверное, понравится.