Взращенные на традиционном для Италии политическом насилии, окопном опыте Первой мировой войны и ненависти к социалистам-интернационалистам, которых они считали предателями, фашисты считали убийство привычным и удобным делом. А поскольку Муссолини опирался на фашистов и мог полагаться только на них, он косвенным образом разрешал им убивать. Самой поразительной чертой убийства Маттеотти, особенно потрясшей многих консервативных и умеренных итальянцев, было то, что исполнителями его оказались не какие-то рядовые сквадристы из провинции, а люди из близкого окружения Муссолини в Риме.

Когда впервые прозвучала новость об исчезновении Маттеотти, она вызвала такую бурю, от которой правительствопошатнулось. Позднейшие политические комментаторы и историки считают, что режим Муссолини заколебался, но устоял, потому что его противники упустили свой шанс. Так что Муссолини смог оправиться и спасти ситуацию. Однако на деле по-настоящему ему ничто не грозило. Возможно, у наблюдавших за ним в Палате создалось впечатление, что он взволнован и растерян, но, по сути, он оставался хозяином положения.

Муссолини немедленно обратился за поддержкой к своим фашистам. 13 июня он отдал называвшимся теперь милицией сквадам всех крупных провинциальных городов приказ быть готовыми вновь пойти маршем на Рим, чтобы предотвратить попытки переворота. Никто не мог остановить милицию, кроме армии, но армия не хотела свергать Муссолини. Этого вообще не хотел никто, за исключением социалистов и коммунистов. Все остальные, сожалея об убийстве Маттеотти, продолжали считать, что Муссолини лучше, чем коммунисты. Поэтому они предпочли поверить, что он ничего не знал об этом убийстве, а социалисты пытаются использовать его как повод для клеветы на дуче, стремясь свалить его режим и снова ввергнуть Италию в хаос анархии.

Зарубежные поклонники Муссолини заняли такую же позицию. Лондонская «Тайме» заклеймила убийство Маттеотти как еще один пример беззаконного насилия, к которому прибегают некоторые фашисты, но тут же поспешила добавить, что со стороны оппозиции в Италии будет очень неправильно попытаться использовать этот эпизод для свержения правительства Муссолини. «Тайме» посочувствовала «трагедии положения Муссолини» и «сокрушительному удару, которому он подвергся» как раз тогда, когда преуспел в наведении законности и порядка в стране. Газета, однако, не сомневалась, что Муссолини справится с ситуацией «единственно разумным путем», так как он «не тот человек, который сдается без серьезной борьбы». «Дейли мейл» приветствовала Муссолини как «спасителя Италии» и восклицала, что «в Англии все верят в синьора Муссолини, как и все итальянцы».

Рамсей Макдональд невольно помог Муссолини. Керзон оттягивал передачу Италии Джубаленда, несмотря на неоднократные предостережения Грэма, что промедление вызывает недовольство Рима и грозит ухудшением англо-итальянских отношений. Макдональд, приняв иностранные дела из рук Керзона, в свою очередь, подвергся нажиму со стороны Грэма, настаивавшего на передаче Италии Джубаленда. Будучи социалистом, Макдональд фашизм не любил, но при этом рвался доказать, что он не какой-нибудь тори-империалист вроде Керзона, отказывавшегося пойти на уступки во имя мира. После уточнения английскими и итальянскими экспертами всех деталей передачи 9 июня 1924 года министерство иностранных дел Англии завизировало договор о Джубаленде. Это произошло за день до убийства Маттеотти. Известия о новом успехе итальянской дипломатии поступили в нужный момент. Это была поддержка Муссолини.

Эфиопский принц Рас Тафари, ставший впоследствии императором Хайле Селассие и злейшим врагом Муссолини, также невольно ему помог. 18 июня он прибыл в Рим с государственным визитом. Муссолини использовал этот приезд, вызвав в Рим флорентийскую и перуджийскую милицию якобы для охраны принца. На самом деле он хотел, чтобы они были наготове на случай отражения попыток оппозиции сбросить фашистский режим. Муссолини принимал Рас Тафари на вилле Торлониа в Риме. Они понравились друг другу и дружелюбно побеседовали о возможности предоставления итальянской финансовой и экономической помощи развивающейся Эфиопии.

Даже советский посол К. К. Юренев оказал помощь Муссолини. За день до убийства Маттеотти он пригласил Муссолини на банкет в советском посольстве, который должен был состояться 11 июля. Возмущенные убийством социалисты и коммунисты попросили Юренева отозвать свое приглашение. Посол отказался это сделать, заявив итальянским социалистам и коммунистам, что не верит их предсказаниям о неминуемом падении Муссолини и что дружба с Италиейчрезвычайно важна для Советского Союза, который противостоит враждебному миру, и он, Юренев, не станет ничем раздражать Муссолини. Москва одобрила поведение своего посла (в 1937 году Юренев был арестован и расстрелян).

Муссолини пережил этот шторм. Турати так писал об этой ситуации в письме от 14 июня к Анне Кулешовой (постаревшей и подурневшей, но сохранившей ясность ума и ту же преданность социализму, что и 50 лет назад): «Позавчера мы были победителями, почти сами того не сознавая, а он был побежден и знал это. Вчера они снова осмелели». 17 июня Муссолини получил первую со дня убийства Маттеотти аудиенцию у короля, который не высказал ничего против его действий. 26 июня вотум доверия правительству был принят 225 голосами против 21 при б воздержавшихся.