Первые два дня ушли на обустройство. Гийом выбрал себе просторные апартаменты в одной из башен, державших углы здания, сдул пыль со старого стола, проверил крепость дубовых стульев — их сделали на века. Ангела разместилась в центре дворца на втором этаже.

Принц Хорхе, сказочно обрадовавшийся старому зданию, потребовал себе вторую башню.

— Там будет моя крепость, — заявил он, — А здесь есть приведения?

— Есть, — с серьезным видом заявил Блас Феррейра, — Ваш дед вашего деда приказал казнить в подвале двадцать заговорщиков.

Семилетний принц вооружился учебным кинжалом, подаренным любящими его гвардейцами, и отправился искать приведений и чудищ. Потому что долг настоящего рыцаря сражаться с ними. Его нянькам, учителям и слугам пришлось смириться с узкими скрипящими лестницами трехэтажной башни, спускаться в подвалы и забираться на чердаки.

На третий день Ангела бросила все дела и отправилась на прогулку по лесу.

— Пойдем, Гийом. Я хочу посмотреть на озеро неподалеку.

— Не боишься пересудов?

— Хватит заботиться о моей репутации. Нет, не боюсь. Устала. Тетя нынешнего короля Остии Стивена — Умелая Джейн десять лет управляла страной с помощью фаворитов и отлично управляла. Я, думаю, и у меня получиться так же. Ты будешь со мной?

Маг не ответил, лишь улыбнулся, крепко обнял ее и поцеловал.

Об их отношениях, становившихся все более очевидными, заговорили придворные; но влюбленные их не утаивали, поэтому особого интереса этот роман не вызвал. Если бы Ангела была дочерью Хорхе, то их связь бы осудили. А так… Камоэнс, не Алькасар — здесь любят любовные стихи, и не неволят женщин.

«Наконец-то, а то мы уже боялись, что наше принцесса холодна, как лед», — говорили гвардейцы, — «Гийом — молодец, покорил неприступную крепость». Гвардейцы, в большинстве своем мелкие дворяне, все богатство которых меч да девиз, уважали Гийома — товарища по многим сражениям.

Впервые за три года маг смог свободно общаться с любимой.

В Седом Замке — самой страшной тюрьме Камоэнса царило непривычное оживление. Впервые за много лет из нее ее узники получали свободу не по одному, а в массовом порядке.

Смотритель тюрьмы хмуро взирал на причину беспорядка — человека в красно-черном плаще, скрывающего свое лицо. На молчаливого посланника регента герцога Гальбы вручившего ему приказ об освобождении.

Узников — в большинстве своем политических противников Хорхе — приводили в кабинет смотрителя тюрьмы. В большинстве своем седые и беззубые они с ненавистью смотрели на тюремщиков, перешептывались друг с другом, напреженно ожидая развязки.

Когда последнего — тринадцатого по счету привели, посланник в красно-черном плаще приказал всем тюремщикам выйти из кабинета. Узники с интересом смотрели на него.

— Я могу дать вам свободу, — объявил посланник, и начертил в воздухе знак, отгораживающий залу от прослушивания.

Новоявленный лидер узников — гордый даже в рубище старик с выбитым глазом, шагнул вперед из общего строя.

— И чем же ты хочешь купить нас, прислуга Хорхе? Мы плюем на твоего короля!

— Хорхе умер, — узники загудели.

— Я же предлагаю вам свободу, в обмен на подчинение.

— Кто ты? — взволнованно выкрикнул одноглазый.

— Тот, кто даст вам возможность отомстить за все. Зовите меня Гюрза.

Через неделю после переезда Гийом остался с Ангелой на ночь. Вышло это случайно.

Они заговорились, и не заметили, как вечер сменила ночь. Свечи, горящие ровным пламенем, отбрасывали причудливые тени обнявшихся влюбленных.

— Мне пора, — с легкой грустью сказал чародей.

— Не уходи.

Маг внимательно посмотрел в глубокие карие глаза девушки.

— Если я останусь, вы будите в опасности, сеньора, — улыбнулся он.

— Да? — смеясь, воскликнула она, — Попробуй, напугай меня, мой злой колдун!

Принцесса откинулась на кровать, раскинув по покрывалу роскошные длинные волосы, что в полумраке казались черными. Ее глаза сверкали.

Гийом чувствовал, что дрожит, как мальчишка.

— Я иду.

— Потуши свечи, — попросила она, и маг с готовностью подчинился.

Он лег рядом, обнял, нежно впился в ее сочные нежные губы, свободной рукой осторожно гладя стройное манящее тело. Ангела неумело отвечала на его ласки. Волнение улетучилось. Он был рядом с любимой, и все остальное было неважно.