– Может быть, заказать еще по блинчику? – нерешительно спросила Мариша.

– А что? – одобрила Аю. – Неплохая идея. Раз уж один блин нам так хорошо помог, то второй пройдет еще лучше.

На это раз подруги заказали блины с другими начинками. Мариша с соленой рыбой, которая была тонко настругана, смешана с отварным рубленым яичком и зеленым лучком, а Аю отважилась на еще один сладкий блин, который ей подали залитый медом и густыми топлеными сливками.

– Вам у нас нравится? – спросила подруг продавщица. – Потому что если нравится, то я бы вам рекомендовала гурьевскую кашу – наше фирменное блюдо.

– А что это?

– Очень вкусная вещь. Попробуйте, не пожалеете.

Но каша подруг как-то мало прельстила. Каша? Ну что каша? Что там с ней можно придумать? Каша – она и есть каша. Ничего интересного. Так что они взяли свои блины и отдали им должное. Мысли прояснились сами собой. И теперь было совершенно ясно, что без Рустама не обойтись.

– Ты как? – озабоченно посмотрев на Аю, спросила у нее Мариша. – Справишься с собой, если мы ему позвоним и попросим приехать?

– Вообще-то, я надеялась, что ты возьмешь эту миссию на себя.

– Я?

– Ну ради меня! Пожалуйста!

– Взять-то я, как ты выражаешься, эту миссию, конечно, могу. Но мне кажется, что Рустам куда охотнее будет нам помогать, если его об этом попросишь именно ты.

Некоторое время Аю раздумывала. А потом нерешительно предложила:

– А давай закажем эту их кашу?

– Гурьевскую?

– Ну да.

– Но мы же не знаем, что это такое.

– А давай рискнем?

Кашу подруги получили. Это было очень интересное сооружение, очень мало похожее на обычную кашу-размазню, а больше всего напоминающее слоеный пирог. Слои густой и сладкой каши были проложены дроблеными орешками, снятыми с молока жирными пенками, несколькими видами варенья, изюмом и снова орехами. Потом все это заливалось взбитым яйцом и запекалось в духовом шкафу. В результате получался такой высокий пирог, который резали на куски, заливали сливками, сметаной, жидким медом или растопленным маслом. Или подавали просто так, без всякой подливки.

Но эффект у этого блюда, безусловно, был. Потому что, отведав каши, Аю настолько воспрянула духом, что тут же согласилась позвонить Рустаму. Тот ее звонку, мягко говоря, не поверил. И несколько раз уточнил:

– Это в самом деле ты? Точно ты? И мне это не снится? Ты в самом деле мне звонишь? Сама?

А уж когда Аю заявила, что им необходимо встретиться, Рустам и вовсе обалдел. А потом спросил:

– Где ты находишься? Я немедленно мчусь к тебе.

Аю сказала название кафе, где они уже больше часа зависали с Маришей.

– Буду через четверть часа.

Ждать его пришлось куда больше. Не четверть, а час с четвертью. Но подруги не жалели о потраченном впустую времени. Ведь у них была возможность понаблюдать за окружающими, посмотреть, кто и что ест.

– Надо же ведь знать, что заказывать в следующий раз, – заявила Мариша. – Вон, к примеру, посмотри на того толстяка. Как он наворачивает зеленые щи. И пирог у него к ним какой интересный!

Пирог в самом деле заслуживал отдельного разговора. Это было высокое сооружение, наподобие шапки Мономаха, красиво украшенного вулкана или чего-то в этом роде. Пожалуй, сходство с вулканом более подходило, потому что в центре пирога, в его самой высокой точке, имелось отверстие, из которого поднимался горячий пар. И пахло от пирога так, что даже у сытых под завязку подруг снова потекли слюнки.

Толстяк оказался человеком добродушным и словоохотливым. Он пояснил девушкам, что стоящий перед ним кулинарный шедевр – всего-навсего забытое блюдо русской кухни – курник. То есть высокий конусообразный пирог с куриным фаршем, грибами и рисом внутри. Начинку кладут слоями. А сам пирог снаружи всячески украшают вырезанными из теста цветами, гирляндами или всем, на что хватит фантазии повара.

Одним словом, к тому времени, когда в кафе влетел красный и запыхавшийся Рустам, девушки уже неплохо разбирались в блюдах русской кухни. И искренне недоумевали, как это они раньше могли считать, что их родная национальная кухня – это нечто скучное и пресное.

– Это нам наука. Любое хорошее дело можно так изуродовать, что без страха не взглянешь, – сказала Мариша, вспоминая продающиеся на всех углах безвкусные блины с такой же безвкусной начинкой внутри.

Действительно – не умеешь, не берись. Оставили бы уж на месте веселых арабских ребят с их неизменной шаурмой. Те хотя бы готовили вкусно.

– Кушать будешь? – предложила Мариша появившемуся Рустаму тоном хлебосольной хозяйки, принимающей дорогого гостя.

От еды Рустам отказался. При виде Аю кусок не шел ему в горло. Зато выпил сразу три стакана клюквенного морса. Напиток был ароматный и очень приятный, но девушкам показалось, что Рустам даже не заметил его вкуса. Он смотрел на Аю своими темными горячими глазами, явно не веря в то, что видит перед собой.

– Ты меня звала? Или мне это почудилось?

– Звала.

– Значит… Значит, ты меня простила?

– Ничего это не значит! – вспыхнула Аю.

Простила она его! Как же! Хорош гусь! Сначала заделал другой женщине ребенка, а потом просит прощения. Ни за что! Никогда! Простить можно отдавленную в метро ногу, разбитую тарелку – подарок мамы, фонарь под глазом, в конце концов. Но ребенка от другой женщины, которого он теперь любит и лелеет, нет! Такое простить невозможно.

– И за что я должна тебя прощать? – холодно произнесла вслух Аю. – Что ты такого сделал?