Рейчел стояла у плиты. Она повернулась к Коулу и улыбнулась. Коул понял, что с нетерпением ждал, когда ее увидит.

– Рейчел! – Он кивнул и направился к столу, накрытому на троих.

Когда они уселись, Рейчел заговорила:

– Коул, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты помогал мне эти последние несколько месяцев. Мне не следовало просить тебя остаться.

– Пожалуйста. Если я чем-нибудь еще могу тебе помочь, только скажи.

Коул встретился с ней взглядом и почувствовал желание. Он видел – она испытывает то же самое. Коул взглянул на ее грудь: Рейчел учащенно дышала. Здравый смысл велел ему остановиться, но страсть одолевала его. В этот миг послышался какой-то шум, и в кухню вошел Сай.

Старик неторопливо подошел к столу. Зачесанные назад редкие седые волосы, загорелое лицо, широкая улыбка и крошечные морщинки вокруг карих глаз. Месяц назад он сел на диету, как велел ему врач.

Он подтянул джинсы, которые стали ему велики.

– Ну, похоже, я ничего не пропустил.

– Можно подумать, ты опоздаешь на ужин, – пробормотал Коул. Он подошел к холодильнику, достал оттуда кувшин с водой и наполнил стаканы. Рейчел поставила на стол вареную курицу, картофельное пюре и свежую фасоль.

– Дорогая, видимо, я умер и попал на небо, – сказал Сай.

– О, дядя Сай, ты всегда так говоришь, что бы я ни приготовила.

Старший работник прочитал молитву.

– Господи, благодарим тебя за пищу на этом столе. И за Рейчел, которая так хорошо о нас заботится. Аминь. – Он поднял голову и потянулся к картошке. – А теперь давайте есть.

– Спасибо за добрые слова, Сай, – сказала Рейчел. – Но мы все здесь усердно работаем.

– Нам платят, – сказал Сай, поливая еду соусом. – А ты заботишься о нас! Ты не обязана стирать и ушивать мою одежду, но ты это делаешь.

– Ты же так похудел! Кроме того, мне нравится шить.

– Я знаю. Ты делаешь самые красивые стеганые одеяла в округе. Тебе надо отвезти их в Сан-Анджело, в какой-нибудь модный магазин. – Он взглянул на Коула. – Я ей все время говорю, что так она заработала бы много денег.

Девушка покачала головой.

– Я передаю их в дар церкви.

– Знаешь, я много лет работал у твоего папы, и он не всегда обращался с тобой честно и справедливо.

– Отец плохо себя чувствовал, и…

– Перестань его оправдывать. Он заставил вас с сестрой расплачиваться за то, что ваша мать уехала…

– Сай… пожалуйста!

– Она была твоей мамой, Рейчел, и твой отец прогнал ее – так же, как Сару. Ты должна управлять ранчо… а ничего не можешь сделать без разрешения этого городского адвоката. Слава богу, скоро все изменится.

Рейчел положила вилку на тарелку. Ей не хотелось спорить с Саем. Что толку? На ранчо не было ни ее матери, ни отца, ни сестры. Она ничего не могла изменить.

– Я не хочу говорить об этом… – Она отодвинула стул и встала. – Извините, – и Рейчел торопливо покинула кухню.

Коулу хотелось пойти за ней. Но что он мог ей сказать? Он знал людей вроде Хьюитта.

– Перестань так на меня смотреть! – буркнул Сай.

Коул сделал вид, что не понял старика.

– Как?

– Как будто я только что оторвал крылья бабочке. Ее отец несколько лет вдалбливал в нее чувство вины, и ей нужно от этого избавиться. Ты видел Рейчел? Она боится быть женщиной, потому что ее папа заставил ее этого стыдиться. Он умер почти два года назад, а Рейчел до сих пор боится жить. Она не только умна, но и очень красива. Кто-то должен помочь ей это понять.

– По-моему, у Рейчел все будет отлично. – Коул доел свою порцию, потом отнес тарелку к раковине.

– Ты говорил, что не станешь чувствовать себя виноватым, когда уедешь.

Слова старика попали в цель.

– Меня наняли, чтобы я перегнал скот на летнее пастбище. Я и так остался еще на несколько месяцев.

– Спасибо, что работал за меня.

– Это не было проблемой, но теперь меня ждет Сан-Анджело.

Сай внимательно посмотрел на Коула. Старший работник явно собирался что-то сказать.

– Ты пытаешься уговорить меня остаться?

– Нет, это ты должен сам решить… – Старик пожевал нижнюю губу, как будто тщательно выбирал слова. – Я спрашиваю себя, от чего ты бежишь.

Рейчел давно знала – слезы нисколько не помогают. Они не помешали любимым людям ее покинуть. Теперь она осталась совсем одна. У нее не было мужа, не было семьи, которая могла бы помочь ей пережить это трудное время. У нее было только ранчо и решимость его сохранить.

Она переоделась в ночную рубашку и халат, потом пошла в ванную, умылась и распустила волосы. Они буйными шелковистыми волнами рассыпались по ее плечам и спине.