– Угощайся, Джагер. – Крохобор уселся за стол напротив сталкера. – В смысле кушай на здоровье.

Он уже пришел в себя после того потрясения, что пережил, увидев на пороге бара сталкера, безоговорочно записанного в покойники.

Джагер как следует сдобрил скоблянку черным перцем из стоявшей на столе перечницы и взялся за вилку. Что за мясо использовал Крохобор для приготовления своего фирменного блюда, он не говорил никому. И даже под угрозой немедленной расправы, наверное, не раскрыл бы секрет. Но получалось оно у него исключительно вкусно. А это было главным.

Глядя на сталкера, Крохобор подпер щеку кулаком.

– А все же крепко тебя Зона потрепала.

– Зону я давно уже за все простил. – Джагер вытер губы коркой хлеба. – Поскольку она сама не ведает что творит. А вот люди – сволочи.

– Что, все? – Крохобор сделал вид, что удивился.

– Нет, только конкретные представители.

– А, ну тогда ладно…

Вновь появившийся из-за перегородки Типун поставил на стол тарелку с крупно нарезанными свежими помидорами и огурцами. Крохобор пододвинул тарелку сталкеру и сделал приглашающий жест. Джагер удивленно глянул на бармена, но отказываться от щедрого угощения не стал – насадил на вилку половинку помидора.

– Маркер с Картриджем вернулись?

– Вернулись. Кучу бирюлек приволокли. Однако ж рассказывали, что только чудом Пустые земли миновали. Всех отмычек там оставили…

– Сволочи.

– Они думали, что и ты погиб… Ну, в смысле рассказывали, что тебя сначала карусель поломала, а потом ты еще и в жарку угодил…

– Было такое, – угрюмо кивнул сталкер.

– И как же?

– Что «как же»? – посмотрел на бармена сталкер.

– Как ты после такого жив остался?

– Я же говорю, любит меня Мама-Зона.

– Может, и любит… Да только потрепала она тебя крепко.

– Ты лучше спроси, как я выжил после того, как эти суки меня, изломанного и обожженного, одного на краю Пустых земель бросили. Без оружия, без еды, без ПДА…

– И как же?

– А я и сам не знаю. Только скажу тебе честно, Крохобор, того, через что я прошел, последней твари не пожелаешь.

– Могу понять…

– Не можешь.

– Верно, не могу.

– Знаешь, на что похожа Зона изнутри?

– Изнутри – это как?

– Это когда она тебя живьем проглотила, не пережевывая.

– А… Вот, значит, как…

Крохобор озадаченно почесал остриженный под машинку затылок.

– Так вот, Крохобор, Зона изнутри похожа на сожженное дождем небо.

– Ну-у-у… – Бармен в растерянности покрутил головой, дернул себя за ухо и, не найдя ничего лучшего, поближе пододвинул сталкеру тарелку с овощами. – Ты кушай, Джагер, кушай… Не стесняйся…

Сталкер усмехнулся и хрустнул мясистым сочным огурцом.

– У тебя, Крохобор, вещички мои оставались.

– Все цело! – заверил сталкера бармен. – Все, Джагер! До последнего патрона! Как ты оставил, так и лежит в хранилище!

– Мне еще ПДА нужен, детекторы…

– Сделаем, Джагер! Ты не суетись, составь списочек всего, что нужно. Пока можешь пожить у меня в задней комнате. Удобства, правда, во дворе.

– Не при деньгах я сейчас, Крохобор.

– Какие деньги, Джагер! – изумленно вытаращился на сталкера бармен. – Мы счет за все это «Гонгу» выставим! И пусть только попробуют не расплатиться! Я на них Аллигатора натравлю!..

– Нет, Крохобор, с «Гонгом» у меня свой счет.

– Так я и не собираюсь все себе забирать, – обиделся бармен. – Рассчитаемся по-честному…

– Я не о том, – покачал головой сталкер. – Должок за Картриджем с Маркером такой, что деньгами они со мной не расплатятся.

– На Арену, значит, – с пониманием кивнул бармен. – Ну и ладно, мы на ставках все равно свое возьмем. «Гонги» против тебя даже на пару пяти минут не выстоят.

– Нет, Крохобор, – снова покачал головой сталкер. – Я с ними по-своему рассчитаюсь.

– Это как же? – удивился бармен.

Принцип «око за око» был в среде сталкеров основополагающим. Но также считалось разумным компенсировать любой ущерб определенной денежной суммой, назначаемой третейским судьей, в роли которого, как правило, выступал глава клана, не замешанного в конфликте.

– Пока сам не знаю. – Джагер глотнул пива. – Посмотрим.

– А вот это ты, Джагер, зря, – погрозил сталкеру пальцем бармен. – Картридж с Маркером, между прочим, тут три дня в память о тебе всех поили.