– Замечательно.

– Хочешь, чтобы я его немного понесла?

– Вовсе нет.

– Почти уверена, что мы в двух шагах от лагуны, – сказала она, входя в воду. Билли и я сделали то же самое. – Отсюда начнется уже увеселительная прогулка, – продолжала Кимберли, – но все же лучше глядеть в оба.

Присев, мы напились из ручья, а затем просто постояли в нем, дожидаясь, пока Конни закончит свои процедуры. Мне и самому хотелось окунуться и почесать зудящие места, но глубина здесь не превышала нескольких дюймов, и я предпочел потерпеть до лагуны.

А Конни не торопилась, словно получала удовольствие от того, что ее все ждали. Меня это совсем не раздражало. Даже нравилось наблюдать, как плещется она: блестящая и мокрая в прозрачной тенниске и своем суперэкономном бикини.

Наконец она поднялась. Билли вернула ей копье, и мы вновь тронулись в путь.

Шли мы цепочкой по руслу ручья. То заходили в воду, то шагали по прибрежным камням. Так было намного легче, чем пробираться сквозь джунгли. Впрочем, по мере нашего продвижения вперед, местность становилась все круче. Ручей теперь шумно играл и пенился. Приходилось взбираться на валуны, а иногда даже перепрыгивать с одного камня на другой. К счастью, ни разу не было так круто, чтобы понадобилась помощь рук.

Где эта “увеселительная прогулка”, обещанная Кимберли?

Возможно, для нее она и была таковой.

Остальным пришлось несколько раз останавливаться.

Инициатором последнего привала была сама Кимберли, что меня немало удивило. Неужели наконец и она настолько вымоталась, что ей потребовался отдых?

Вовсе нет.

Она присела на валун и, дожидаясь, пока подтянутся остальные, отложила в сторону копье, сняла висевший у бедра томагавк и скинула с себя пеструю рубашку Кита. Когда мы подошли, она объявила:

– Мы почти у цели. Я поднимусь, а вы подождете здесь. Хочу оглядеться.

– Неразумно ходить одной, – предупредил я.

– Я все время буду на виду. Просто там, вверху, – повернув голову, она кивнула в сторону возвышающихся невдалеке скал. – Хочу разведать обстановку.

Мы согласились подождать.

И Кимберли полезла вверх по скалам справа от ручья. Уже почти у самой вершины она взбежала до половины лежавшей под углом в сорок пять градусов огромной гранитной плиты, затем легла на живот и проползла остаток пути по-пластунски.

Там она остановилась и лежала ничком, Приподняв голову, и очень долго совсем не шевелилась. Затем ее голова начала медленно поворачиваться из стороны в сторону.

Мы втроем молча наблюдали за ней.

Но минут через десять Конни недовольно пробормотала:

– Какого черта она так медлит?

– Видимо, что-то заметила, – отозвалась Билли.

– А может, просто хочет удостовериться, что там никого нет, – предположил я.

– Ждать просто глупо.

– Минута-другая ничего не изменят, – возразила Билли. Само терпение и спокойствие. – Расслабься.

Прошло еще несколько минут. Все это время Конни то и дело вздыхала, качала головой и закатывала глаза.

Меня это начало раздражать.

– Опаздываешь на свидание? – не выдержал я.

– Пошел ты.

Билли тихо промолвила:

– Прекрати, Конни.

– А почему он все время строит из себя занюханного умника?

– Выбирай выражения, дорогая.

– Ну да. Защищай, защищай его.

– Я никого не защищаю. Просто считаю, что тебе не мешало бы угомониться, понятно? Твое поведение лишь усложняет ситуацию. К тому же от тебя только и слышно в последнее время “пошел” да “пошел”. Ты бы не позволила себе ничего подобного в присутствии отца.

– Так его и нет, – как-то чересчур нагло огрызнулась она.

– Это верно, что нет, – вздохнула Билли. Она произнесла это с такой грустью, что у меня комок подкатил к горлу.

И неожиданно Конни заплакала.

Мать попыталась обнять ее, но та оттолкнула ее руку и взвизгнула:

– Не трогай меня! Оставь меня в покое! – Повернувшись к нам спиной, Конни закрыла лицо руками. Плакала она почти бесшумно – лишь изредка шмыгая носом и судорожно всхлипывая. Но, судя по тому, как вздрагивали плечи и спина, она была задета за живое.

Хотя иногда Конни становилась просто невыносимой, видеть, как она плачет, было нестерпимой мукой. Меня и самого вроде как потянуло на слезы. И еще мне хотелось ее утешить. Но я знал, что к добру мои попытки не приведут. Поэтому хранил молчание и соблюдал дистанцию.

Когда Кимберли спустилась, Конни уже не плакала, но все еще сидела к нам спиной.

Кимберли обвела ее хмурым взглядом.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Пошла ты! – буркнула Конни.

Что, кажется, вовсе не смутило Кимберли.