Баслов слушал Кийска не перебивая, но губы его то и дело кривила презрительная ухмылка, а пальцы отплясывали беспокойный, нервический танец на прикладе гравимета, лежавшего у капитана на коленях. Когда Кийск закончил, Баслов разразился гневной тирадой, суть которой сводилась к тому, что он не собирается и пальцем пошевелить для тех, кто ради достижения собственных целей сдал, или, что, в общем, без разницы, только еще собирается сдать Землю механикам. Ему нет никакого дела до судьбы какой-то там будущей сверхцилизации. Если и в самом деле до вторжения еще целых восемь лет, то нет никакого смысла пытаться свернуть механикам шею голыми руками. Все усилия следует сосредоточить сейчас на том, чтобы найти способ связаться с Землей и предупредить о грозящей опасности.

Кийск позволил ему высказаться до конца, после чего, обращаясь одновременно ко всем, сказал:

– Я совершенно согласен с Петером в том, что в свете новых фактов задачи, которые мы ставили перед собой, отправляясь на территорию дравортаков, можно считать выполненными. Мы теперь знаем о связи, существующей между механиками и Лабиринтом, нам известны причины предстоящего вторжения на Землю. Чего у меня нет, так это только уверенности Петера в том, что вторжение можно предотвратить каким-то иным путем, минуя тот, по которому направляет нас Лабиринт. Напротив, я не сомневаюсь, что тем или иным способом Лабиринт заставит нас делать то, что ему нужно. И тем не менее каждый волен поступать так, как считает правильным. Если Голос не откажется быть нашим провожатым, то, я надеюсь, с его помощью мы сможем найти брешь в выставленном механиками заслоне и добраться до Барьера. Однако сразу хочу предупредить, что, проводив вас до безопасного места, сам я вернусь назад. Принятое мною решение никого ни к чему не обязывает. У меня с Лабиринтом давнее знакомство, и проблемы, которые я остаюсь здесь решать, можно считать почти личными.

– Ну, наверное, не более личные, чем мои, – тут же заявил Киванов. – Я тоже остаюсь с папочкой. Я имею в виду не Кийска, – счел нужным объяснить он окружающим, – а Лабиринт, из чрева которого я появился на свет. – Секунду подумав над тем, что сказал, Борис недоумевающе сдвинул брови. – Хотя, в таком случае, он мне, наверное, приходится не папой, а мамой?

– Я тоже остаюсь, господин Кийск, – сказал Берг. Кийск молча кивнул, – он не собирался отказываться от чьей-либо помощи. И все же он твердо решил, что проводит решивших вернуться до Барьера, даже если это будет всего один человек.

– Если вы не станете возражать, я тоже хотел бы остаться, – сказал Чжои. – Я не хочу хвалиться, но все же интуиция у меня развита лучше, чем у любого из вас, а, если я все правильно понял, действовать нам предстоит, опираясь главным образом на нее.

– Ты абсолютно прав, Чжои, – поддержал его Голос. – Путь в Лабиринте вам придется выбирать интуитивным путем.

– Я в свое время попытался начертить план Лабиринта, – сказал, усмехнувшись, Киванов. – Получилась полнейшая бессмыслица. А Кийск, как я помню, пытался отколоть на память кусочек от его стены и чуть было...

– Постойте-ка, какой еще путь в Лабиринте? – вмешался Баслов. Слова он произносил небрежно, ворчливым тоном. – Зачем лезть в Лабиринт, когда на площади стоят купола, в которых находятся системы связи с локусом. Если всезнающий Голос укажет мне, где найти достаточное количество взрывчатки, я подниму их на воздух. Одним махом мы решим все, проблемы – и свою, и Лабиринта.

– Одним махом, к сожалению, не получится, – сказал Голос. – Дублирующие системы имеются как на Драворе, так и на других планетах, контролируемых механиками. Чтобы Лабиринт получил полную свободу действий, нужно все их вывести из строя – задача невыполнимая даже для вас, господин Баслов.

– Каков же выход?

– Выход только один. Разрыв цепей, тянущихся из всех концов империи дравортаков к Лабиринту, нужно произвести в том месте, где все они сходятся вместе – в контролируемом механиками локусе.

– Значит, все-таки придется лезть в Лабиринт?

– Увы...

– Ты уже начал обдумывать план предстоящей кампании, Петер? – непринужденным тоном поинтересовался Киванов.

– А ты думал, что я уйду, оставив с вами только мальчишек? – кивнул в сторону Чжои и Берга Баслов.

– Несомненно, ты окажешь нам неоценимую помощь, если, конечно, не будешь взрывать без разбора все, что попадется на пути, – заметил Борис.

– Я бы взорвал и Лабиринт. Но Иво утверждает, что это невозможно, а я ему верю.

Баслов отлично понимал, что Киванов, как обычно, просто подначивает его, но горячность его натуры снова взяла верх над благоразумием, и опять, помимо собственного желания, он ввязался в заранее безнадежно проигранный словесный поединок с Борисом.

Не обращая внимания на пикировку Баслова и Киванова, Кийск обратился к молчавшему все это время Вейзелю:

– Что решил ты, Григорий?

Оторвавшись от собственных мыслей, Вейзель вскинул голову.

– Я? Конечно же, остаюсь! – уверенно заявил он. – Я просто задумался. Как известно, сама возможность материального существования нашей Вселенной держится на точных значениях нескольких физических констант. Отличайся любое из них всего лишь на какую-нибудь одну стотысячную от известной нам величины, и мир, в том виде, в каком мы привыкли его видеть, никогда бы не возник. Получается, что все эти числа не явились результатом практически невозможного с точки зрения теории вероятностей стечения обстоятельств, а были заложены Лабиринтом еще до рождения Вселенной? Он просто заранее все их знал?