«Моя малышка растет», Морин прижала альбом к груди и встала с пола. Она отдаст всю одежду баптистской церкви, а альбом сохранит.

Спускаясь по лестнице, она увидела тень у входной двери.

— Хуанита, это ты?

Ответа не последовало. Она продолжала спускаться и, подойдя к двери, увидела, что там никого нет.

По спине Морин побежали мурашки. На всякий случай она закрыла входную дверь на засов.

По пути в кухню она услышала, как хлопнула задняя дверь.

— Ну нет, я не сумасшедшая! — сказала девушка и бросилась в кухню.

— Хуанита!

Старая мексиканка резко обернулась. Черные глаза округлились на смуглом лице.

— Мисс Морин!

— Я же слышала, как кто-то ходит. Я так рада, что ты здесь!

— Si, я тоже, — Хуанита обняла девушку, — дай-ка я на тебя посмотреть. Ой, какая худенькая! Твой дядя Мак, ему так не нравится.

Морин улыбнулась:

— Наверное. Но я уверена, ты это исправишь.

— Si. Садимся. Говорим. — Хуанита подвела Морин к деревенскому дубовому столу и чуть ли не силком усадила ее на стул, а сама принялась хлопотать резать овощи, делать лепешки. — Как ты сюда добраться?

— Меня подвез мистер Крэддок.

Хуанита покачала головой:

— Мак не любить его. Это нехороший человек.

— Ну… у него есть некоторые предубеждения, но хороший он или плохой я не знаю. И вообще я не хочу о нем говорить. Скажи мне, Хуанита, это правда, что дядя Мак не страдал перед смертью?

Служанка перестала раскатывать тесто.

— С таким сердцем, как у него, он страдать всегда. Но не так, как ты думать. Мак не нашел то, что искал. Но он никогда не болел и умер быстро.

— Мистер Крэддок рассказал мне про золото. Что дядя Мак все время его искал.

Хуанита тряхнула головой так, что длинные седые волосы, собранные в хвост, хлопнули ее по спине.

— Мак был одинокий человек. Я говорить, ему нужна женщина. Но он меня не слушал. Я говорить, ему нужны дети. Но он отвечал, у него есть Морин. Я говорить, что этого недостаточно. Золото еще никого не сделать счастливым.

Морин вздохнула:

— Ты права, Хуанита.

— Он оставить тебе ранчо?

— Да, — она оглядела запущенную кухню, — но, боюсь, понадобится немало усилий, чтобы сделать этот дом пригодным для жилья. Сомневаюсь, что кто-то захочет купить его в таком виде.

— Ты продать ранчо? — удивилась Хуанита.

— Конечно. А что еще мне с ним делать?

— Вот уж не думала… Мак отдать ранчо тебе. Ты должна здесь остаться!

— Я не могу здесь остаться, Хуанита. У меня в Нью-Йорке хорошая работа и человек, который меня любит.

Хуанита быстро взглянула на левую руку Морин.

— Если он тебя так любить, почему вы не женились?

Девушка напряглась. Это была больная тема.

— В наше время люди не торопятся вступать в браки.

Хуанита опять уставилась на свои лепешки. Морин чувствовала, что ее не устраивает такое объяснение.

— В любом случае я фотограф, а не фермер. Я приехала сюда, чтобы позаботиться о похоронах Мака.

— Значит, ты сделать так, как он хотел.

— То есть?

— Похорони его под большим дубом у дороги. Он любил это дерево и хотел лежать там. А потом ты останься здесь, потому что здесь твое место.

— Да, я могу похоронить его там, только придется обойтись без надгробных знаков. Я все-таки собираюсь продать ранчо и не хочу отпугивать покупателей домом с видом на могилу. А что касается меня самой, то мое место на Манхэттене, а не в Техасе.

— Как бы не так, — проворчала Хуанита.

Морин поняла, что тема еще не закрыта.

— Здесь есть какие-нибудь пустые коробки?

— Да, в сарае. Я принесу.

— Я сама.

Морин вышла во двор через черный ход. Задняя часть дома, обращенная на северо-запад, была в ужасном состоянии. Водосточные трубы и желоба заржавели и практически отваливались, а каменные стены были тронуты непогодой больше, чем на южной стороне. По обложенной камнями тропинке девушка направилась к сараю.

Она постучала в фанерную дверь, также нуждавшуюся в замене.

— Да! — раздался низкий скрипучий голос, и в дверях возник мужчина лет сорока пяти, черноволосый и кареглазый.

Ростом он был чуть выше Морин, с узкими бедрами и огромным животом. Мужчина улыбался, но глаза с тяжелыми веками смотрели настороженно. Он сразу ей не Понравился.

— Я Морин Макдональд, племянница Мака. Мне сказали, что здесь есть пустые коробки.

— А, здравствуйте! Я Уэс Рейнольдс… десятник. Приношу свои соболезнования, мисс Макдональд. Я работал у вашего дяди пять лет и страсть как опечален его кончиной.