– Значит, я... значит, мне не придется больше...
– Голос Галперта прервался.

– Нет, спасибо, Галперт, больше никогда.

– Да, но что же теперь?..
– Галперт посмотрел на Хестлера, потом на очередь, затем снова на Хестлера.
– Ты идешь, Фарн?

– Я... я думаю, что мне надо немного пройтись. Понимаешь, я должен посмаковать это.

– Хорошо, - сказал Галперт. Он завел колесо и медленно поехал по пандусу.

Внезапно Хестлер подумал о времени - обо всех годах, простиравшихся впереди, словно бездна. Что он будет с ним делать? Он чуть было не позвал Галперта, но вместо этого повернулся и опять зашагал вдоль очереди. Лица смотрели мимо него, поверх него, через него.

Полдень казался нескончаемым. Хестлер купил сосиску в тесте, и бумажный стаканчик теплого молока у торговца с трехколесной повозкой, и жареного цыпленка, насаженного на палочку. Потом пошел дальше, вглядываясь в лица, казавшиеся ему безобразными. Он пожалел их: они были так далеко от окна. Он увидел Аргалла и махнул ему, но тот смотрел в сторону. Хестлер обернулся: окно было едва различимым - крошечная темная точка, по направлению к которой ползла очередь. О чем они думают, стоя в очереди? Как они должны были завидовать ему!

Но никто, казалось, не замечал его. К заходу солнца он начал чувствовать одиночество. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, но ни одно из лиц, мимо которых он проходил, не казалось ему симпатичным.

Было уже почти темно, когда он достиг конца очереди. За ней по направлению к темному горизонту расстилалась голая равнина. Она выглядела холодной и пустынной.

– Здесь так холодно, - услышал он собственный голос, обращавшийся к веснушчатому парню, который стоял последним, держа руки в карманах.
– И одиноко.

– Вы будете становиться или как?
– спросил парень.

Хестлер снова посмотрел на мрачный горизонт. Потом подошел и встал позади парня.

– Конечно, - сказал он.