СТАРЫМ ГОРЬКОВЦАМ

10 марта 1928

С удивлением я узнал, что среди старых работников колонии упадок духа и обида, обида не против ревизионной комиссии, а лишь против меня за мое открытое выступление на педагогическом совете. Признавая за Вами всеми великие заслуги в истории колонии и лично чувствуя себя многим обязанным Вам, я в то же время вовсе не склонен делать из наших заслуг какой-то неприкосновенный капитал, позволяющий нам жить на проценты. Поэтому считаю своим дружеским долгом сказать Вам следущее.

1. ...Приезд комиссии - это генеральное сражение, в котором мне пришлось много употребить энергии, такта и смелости, чтобы отстоять колонию. В конце второго дня я уже знал, что к нам приехали культурные люди, положительно относящиеся к нашей работе. Поэтому я позволил себе в качестве последнего удара собрать педагогический совет.

Собрание серьезных культурных людей, настолько обладающих достоинством, что они не позволил себе отнекиваться и унизиться до лжи, было действительно ударом, после которого комиссии стало просто стыдно.

То, что я сказал о работниках, было правдиво и имело тот прямой практический смысл, что заткнуло глотки всем другим, желающим по-другому говорить о тех же работниках. Это обыкновенный стратегический прием, приносящий всегда положительный эффект.

2. То, что я говорил обо всех работниках, было справедливо и ни для кого не обидно. Нельзя в самом деле так привыкнуть к собственному покою, что при малейшей необходимости реализовывать свою ответственность, заявлять протест и поднимать крик. Известная часть, самая, впрочем, маленькая, всех тяжелых неприятностей, пережитых мною за эту зиму, могла быть переложена и на вас.

3. Что касается Л. П. и З. П.#1, то их отчужденность от активной работы в колонии, их замкнутость в своих прежних заслугах - факт, который не нужно отрицать.

Никаких обид и расстроенных выражений переносить не хочу считаю все это грубейшей нечуткостью, неделикатностью и грубостью по отношению к себе и к нашему делу. Если мне приходится без конца бороться за общее дело и за всех, то это еще не значит, что на мои плечи можно нагрузить еще и разбор совершенно ненужных обид, представляющих уже какую-то излишнюю роскошь.

А. Макаренко

ИЗ ПИСЬМА Г. С. Салько (Макаренко)

март 1928

...Поездка за границу (бросить колонию на год!) приблизит меня к педагогическим деятелям, которых я всегда считал шарлатанами и которых

Вы любить не можете. Я всегда думаю так: лучше быть ярким завколом (заведующим колонией), чем сереньким писателем. Вообще: если писать книгу, то только такую, чтобы сразу стать в центре общественного внимания, завертеть вокруг себя человеческую мысль и самому сказать нужное сильное слово. Для этого и за границу ездить не нужно.

Сегодня я как раз прочитал 20-й том Горького#2 - там есть дельные мысли о героях на час и героях на всю жизнь. Как-то неясно горький по этому случаю говорит, что под Харьковом есть колония, и он мог бы много рассказать об удивительных людях этой колонии, но ему лично сделать неудобно... Как видите, и я могу считать себя кандидатом в герои навсегда.

Вы обязательно прочитайте 20-й том Горького.

Я пошел на совет командиров.

8 утра

...Только что с утренней поверки. Вчера вечером была снежная буря, сейчас ужасно холодный ветер. В колонии ни кусочка угля, кое-как топим дровами. Нет, при таких условиях оставаться здесь еще на одну зиму - действительно геройство... И все-таки до черта поэзии в этой колонии им. Горького, нужен поэт побольше Пушкина, чтобы увидеть эту поэзию и уложить в стихи. Сейчас в канцелярии и кабинете греется сотни полторы воспитанников и толкуют о том, что теперь можно без дров жить, потому что скоро весна. Я с ними согласен: вообще без дров перед весной жить можно, но вот сегодня, 11 марта, это довольно трудно...

...Так мы и не вытопили сегодня ни одной печи. Зато у нас сейчас спектакль и жители Куряжа уже послушно стоят в очереди у дверей. Хлопцы мечтают о весне, а я о человеческой жизни...

Г. С. Салько (Макаренко)

15 марта 1928

колония им. М. Горького

...Я не могу найти ни одного слова, чтобы выразить мое состояние. Если бы это ко мне приходило, я сказал бы, что единственное мое переживание - это восторг, благодаря которому я просто потерял способность ощущать сущность всего остального. Это состояние в то же время сообщает мне какую-то явную для меня талантливость почти в каждом моем проявлении, И потом это прекрасное состояние "море по колено".

Под впечатлением всего этого я был вчера вечером... в Наркомпросе... Все зачитывали по тетрадкам свои ответы и вопросы П. Форменное сочинение на заданные темы... Мне пришлось в заключительном слове ругаться гораздо более искренне, чем я хотел. Мою речь выслушали даже чересчур внимательно, и П. должен был заявить: "Чтобы наша публика не ушла под впечатлением речи Макаренко, я скажу в ответ несколько слов".

Хорошо это или плохо для моего дела, пожалуй, даже не так важно. Все это словоблудие не может иметь никаких продуктов. Все зависит от