Шрифт:
– Сколько потребуется.
– Ну, тогда по рукам, старый мошенник! – Джимми рассмеялся и полез в карман. Он достал пачку банкнот, стянутую резинкой, стянул резинку, надел ее на руку и отсчитал три бумажки по пятьдесят. И, все еще смеясь, заметил: – Дороговато заламываешь, мужик! Надо было отвести его к Никки Гарджеру.
– У Никки «раджеров» нету! – возразил Сэм.
– Вот погоди, зайдешь ты ко мне в бильярдную! – пригрозил Джимми, протягивая ему деньги. – Я с тебя сдеру двадцать баксов за час игры!
– Джимми, я ж за него сам сотню выложил!
Галлоран еще раз взвесил пистолет на ладони. Посмотрел Джимми в глаза и очень тихо сказал:
– Спасибо тебе.
«Ну точно, любовники! – сказал себе Сэм. – Я так и думал!»
В спальне на третьем этаже тихо гудел кондиционер. В комнате было прохладно, но Клингу не спалось. Два часа ночи, а на работу ему только к четырем вечера. Но он собирался встать пораньше, чтобы выйти из дому вместе с Огастой. Он хотел проверить, не пойдет ли она снова к своему дружку на Хоппер-стрит. Хотел выяснить, неужели она ходит к нему каждый день вместо ленча, трахается вместо того, чтобы обедать где-нибудь в китайском ресторанчике. Клинг испытывал искушение выложить ей все как есть, рассказать, что он выследил ее на Хоппер-стрит, видел, как она входила в дом 641, и спросить, что ей там было надо. Покончить с этим раз и навсегда! Он вспомнил совет Кареллы.
– Огаста! – шепнул он.
– М-м?
– Гасси!
– М-м...
– Ты не спишь?
– Сплю... – ответила она и повернулась на другой бок.
– Гасси, мне надо с тобой поговорить.
– Давай спать, а? – сонно пробормотала Огаста.
– Гасси...
– Спи!
– Солнышко, это важно.
– Черт!
– Солнышко...
– Черт, черт, черт, черт! – сказала Огаста, села, включила ночник. – В чем дело? – спросила она и посмотрела на часы на столе. – Берт, сейчас два часа ночи! А мне на работу к половине девятого. Это что, так срочно?
– Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас, – сказал Клинг.
– Мне вставать в полседьмого!
– Извини, Гасси, но это действительно важно.
– Ну ладно. В чем дело? – со вздохом спросила она. Взяла пачку сигарет, лежавшую рядом с часами, вытряхнула одну и закурила.
– Я беспокоюсь, – сказал Клинг.
– Беспокоишься? О чем?
– Насчет нас с тобой.
– Насчет нас?
– Мне кажется, мы с тобой потихоньку расходимся.
– Смешно!
– Серьезно.
– С чего ты взял?
– Ну, мы... Ну, хотя бы потому, что мы теперь занимаемся любовью куда реже, чем раньше.
– У меня месячные, ты же знаешь, – сказала Огаста.
– Знаю, но... раньше ведь это не мешало? Когда мы только что поженились?
– Ну... – Огаста помолчала. – Мне лично казалось, что у нас все в порядке.
Клинг покачал головой:
– Не думаю.
– Так, значит, все дело в сексе? В смысле, тебе кажется, что мы мало занимаемся сексом?
– Дело не только в этом... – начал он.
– Потому что, понимаешь, если тебе хочется...
– Да нет, нет...
– Мне казалось, что у нас все прекрасно, – повторяла Огаста, пожала плечами и затушила сигарету.
– Ты знаешь эту девушку, которая работает у вас в агентстве? – спросил Клинг. «Вот оно! – подумал он. – Добрались до сути дела!»
– Какую девушку?
– Такую маленькую блондиночку. Она демонстрирует молодежные моды.
– Монику, что ли?
– Ну да.
– Монику Торп? А что с ней такое?
– Она была тогда на пляже во время приема. Четвертого. Помнишь?
– И что?
– Мы с ней разговорились, – сказал Клинг.
– Угу... – Огаста потянулась за сигаретами и снова закурила. – Не понимаю, какой интерес болтать с этой дурехой?
– Ты слишком много куришь, тебе не кажется? – спросил Клинг.
– Это что, еще одна претензия? – осведомилась Огаста. – Мы не занимаемся сексом, я слишком много курю... Ты что, собрался предъявить мне весь список обвинений, и непременно в два часа ночи?
– Я всего лишь забочусь о твоем здоровье!
– Ну, так что там Моника? О чем вы с ней говорили?
– О тебе.
– Обо мне? Вот это новости! Я-то думала, Моника вообще не способна говорить ни о чем, кроме себя, хорошей. И что же она тебе сказала? Она тоже считает, что я слишком много курю?
– Она сказала, что видела тебя в городе с разными мужиками! – проговорил Клинг на одном дыхании и остановился, чтобы перевести дух.
– Чего-чего?
– Она сказала...
– Ах-х, сопливая сучонка! – воскликнула Огаста и затушила только что раскуренную сигарету. – Она видела меня, меня!..