Когда воспоминания об ужасном сне немного утихли, она принялась думать о том, что случилось два года назад. Билл был убит на тротуаре, рядом с собственным подъездом. Дженни как сейчас видела его скорчившееся тело, хотя и едва ли вспомнила бы все события тогдашнего вечера. Она знала только одно: муж убит, семи лет супружеской жизни как не бывало, и она осталась одна…

Дженни прошла на кухню и достала с верхушки украшенного изразцами буфета коричневую кожаную сумку с ремнем через плечо. Сумка стояла позади книг с кулинарными рецептами и нескольких оправленных в дубовые рамки голубых лент, полученных ею за маринованные пикули. Кухня, стены которой были выкрашены в шоколадно-кремовые и персиковые тона, сияла чистотой.

Дженни гордилась тем, что держала квартиру в образцовом порядке, хотя временами и побаивалась помешаться на чистоте. Скорее всего это было проявлением сексуальной сублимации. [1] По крайней мере так бы сказали врачи.

На самом деле все было куда сложнее. Их брак с Биллом вовсе не отличался особой сексуальной гармонией. Даже Билл не стал бы отрицать этого. Чаще всего он был слишком занят в своем офисе, слишком уставал или просто был не в настроении. А никого другого у нее никогда не было. Они познакомились на первом курсе университета Сан-Диего, а на последнем курсе поженились. Билл был ее первым и единственным любовником. Возможно, тем бы оно и кончилось, если бы не грянули перемены в ее жизни.

При этой мысли Дженни вздохнула, зажгла свет в гараже на две машины, со скрипом и скрежетом открыла тяжелую дверь и села за руль коричневой «тойоты». Как всегда, мотор завелся с первой попытки. Именно это и сыграло решающую роль при выборе автомобиля. У Билла был еще и «вольво», но после смерти мужа Дженни продала вторую машину. Она вывела «тойоту», включила фары и вырулила на аллею, ведущую к воротам.

Прибрежная часть Санта-Барбары была усажена множеством широколиственных деревьев и кустарников — акацией, цимбидиумом, гибискусом, пальмами… В Санта-Бар-баре все растущее было больше, выше и роскошнее, чем где-либо. Дженни проехала мимо огромных деревьев, мельком подумав о том, что их пышная листва внесла свой вклад в убийство Билла. Возможно, убийца, прятавшийся в густых зарослях, ошибся, приняв ее мужа за кого-то другого, и спохватился только тогда, когда было уже поздно.

Едва ли ей когда-нибудь доведется узнать правду.

По шоссе номер сто один она быстро добралась до расположенного на северной окраине «Большого Боба». Кафе работало круглосуточно. Дженни открыла это место два года назад, вскоре после гибели мужа, когда ее начали мучить кошмары. В три часа ночи в городе было некуда податься, и измученная молодая женщина очень обрадовалась, увидев яркую красно-белую вывеску. Почти так же, как сейчас.

Припарковав машину под тусклым уличным фонарем, Дженни пересекла стоянку и толкнула тяжелую стеклянную дверь. Глухо звякнул колокольчик, предупреждая официантку о том, что явился очередной посетитель. В кафе было почти пусто. Здесь торчали лишь двое шоферов-дальнобойщиков да несколько подростков в драном старье, которым давным-давно пора было разойтись по домам.

— Здравствуй, милочка! — сказала седая, морщинистая маленькая официантка. — Как всегда, местечко потише?

— Прекрасно, Пегги. — Она знала большинство официанток по именам, поскольку к бело-розовому платью каждой была прикреплена табличка с именем и фамилией.

— Я скажу Дотти, что ты здесь. Сейчас у нее все равно перерыв. Кофе пьет. Может, и тебе принести чашечку?

— Горячий шоколад, если не возражаешь. — Дженни никогда не пила кофе. Она не нуждалась в искусственном взбадривании.

— Извини, детка, совсем забыла. — Хрупкая маленькая женщина повела ее к столику в заднем ряду, и Дженни уселась в красное пластиковое кресло. Осмотревшись, она увидела Дотти и издалека разглядела ее приветливую улыбку.

Ярко-рыжие волосы, собранные в конский хвост, туфли на резиновом ходу, арбузные груди и маленькая розово-белая кепочка, как всегда, надетая несколько набекрень. Это была Дотти Маршалл — самая невероятная подруга, которая когда-либо была у Дженни Остин.

И самая закадычная.

— Смотри-ка, кто пожаловал! — Дотти подошла к столику, наклонилась и обняла Дженни, а затем плюхнулась в пластиковое кресло. От нее слегка попахивало жареным беконом и кофе. — Раз ты здесь — значит, опять не спится, — сказала Дотти. — Я надеялась, что все изменилось.

— Пожалуй, со времени нашей последней встречи кое-что действительно изменилось. Я стала ночами гулять по берегу.

— Ты знаешь, как я отношусь к этому, детка. Тебе следовало бы быть осторожнее.

Дженни лишь улыбнулась.

— Обычно на пляже никого нет, но даже если бы там стояли лагерем все военно-морские силы США, они меня не остановили бы. Пока продолжаются кошмары, это — мое единственное спасение.

Дотти кивнула. Она была одной из тех немногих, кто понимал ее с полуслова.

— Скверная ночь выдалась? — спросила она, когда официантка принесла чашки с какао и дьшящимся черным кофе.

Дженни вздохнула:

— Дотти, их не сосчитать. Иногда кажется, что еще одной подобной ночи мне не выдержать.

— Лучше помолчи! И слышать не желаю, когда ты так говоришь! Доктора сказали, что все это вопрос времени. Как только ты привыкнешь к мысли, что твой муж умер…