Один из рассказов, записанных в моем блокноте и сделанных, с учетом того, что "интересует публику", - я отправил в сиднейскую газету "Еженедельник Смита".

Я подписал его вымышленным именем, потому что мне было стыдно.

Его опубликовали. Это был мой первый рассказ, появившийся в печати.

ГЛАВА 13

Большинство рабочих и служащих "Модной обуви" были заняты неполный день. Даже в лучшие времена, когда они работали без ограничений, им едва удавалось прокормить семью. Теперь же в конвертах, которые они получали в день зарплаты, денег было вполовину меньше.

Штаты служащих сократили, и оставшимся приходилось работать больше. Девушки из машинного отделения по нескольку раз в день посылали рассыльного в контору за аспирином. В одном из шкафов специально для них хранилась большая бутыль с таблетками аспирина. Обычно ее хватало на месяц, теперь же она опорожнялась меньше чем за две недели.

Кредиторы становились все настойчивее. Поставщики сырья приходили в контору с озабоченными лицами, а уходили совсем расстроенными. Они уже не просили, чтобы с ними расплатились сполна. При создавшемся положении подобные требования только раздражали. Они просили лишь оплаты отдельных счетов, полагая, что, входя в положение владельцев фабрики, они, в свою очередь, вправе получить какую-то сумму наличными.

Среди кредиторов были и богатые люди, они-то зачастую и приставали с ножом к горлу, демонстрируя качества, благодаря которым когда-то разбогатели. Другие - владельцы захудалых фабрик - и сами находились на грани банкротства. Они упрашивали расплатиться с ними, выручить их.

Мне приходилось ежедневно иметь с ними дело. Я должен был уклоняться от прямых ответов, притворяться, лгать и лицемерить. Ведь я боролся за свое существование, неразрывно связанное с существованием фирмы.

Я учился этому шаг за шагом, так, как учатся своему ремеслу механики и другие фабричные рабочие. Все мы воображали, что наши знания смогут уберечь нас от поражений, на которые жизнь неизвестно почему обрекает людей.

– Никто не приходил, пока меня не было?
– спросил я как-то у машинистки.

Я только что возвратился из банка, где сурового вида управляющий разговаривал со мной так, будто я был повинен в шаткости его теперешнего положения и не желал ничего сделать, чтобы укрепить его.

– Приходил один человек. Он сказал, что будет вас дожидаться. Вы никого не заметили на улице?

– Нет, я никого не видел.

– Сейчас посмотрю, не ушел ли он.

Машинистка вернулась в сопровождении невысокого толстяка с красным лицом. На нем был поношенный тесноватый костюм. Держался он весьма самоуверенно и развязно; я не сомневался, что он взял со мной такой тон, чтобы произвести впечатление.

– Ну-с, - сказал он, потирая руки.
– Как дела?

– Не очень-то хороши, - ответил я.

– Я рассчитывал получить от вас чек, - сказал он, стараясь говорить небрежно. Но голос его прерывался от волнения, он почувствовал это и уставился в землю.

– Послушайте - у нас нет денег. Если бы они были - я выписал бы вам чек. Но денег нет... Я только что из банка, там сказали, что мы и так забрали со счета лишнее. Может быть, мы сумеем что-нибудь заплатить вам на следующей неделе.

Самоуверенность покинула моего собеседника. На лице его появилось выражение безнадежности. Не поднимая глаз, он мрачно сказал:

– Вот что бывает, когда веришь обещаниям.

– Я лишь передаю вам ответ фирмы.

Он молчал. Он повел шеей, чтоб ослабить воротничок, и выглянул на улицу, где у крыльца стояла его машина. Боковые целлулоидовые щитки были продырявлены, шины изношены.

– Мне обещали, - повторял он упрямо.

– Это верно, вам обещали.
– После паузы я добавил: - Когда я давал вам это обещание, я надеялся, что смогу его выполнить. Ведь и нам должны деньги, и мы тоже не можем их получить. Когда с нами расплатятся, я тоже вам кое-что выплачу.

– Все это прекрасно для тех, кто может позволить себе ждать, - но мне эти деньги нужны позарез.

Он не собирался уходить. Уйти из конторы значило бы смириться. Оставаясь же на месте, он заявлял свой протест. Он хотел получить окончательное и неопровержимое доказательство, что чека ему не дадут.

Я положил руку ему на плечо.

– Мне очень жаль, - сказал я.

Эти слова вывели его из неподвижности. Они были тем доказательством, которого он ждал. Он глубоко вздохнул и улыбнулся.

– Значит, придется подождать.
– Он протянул мне руку.
– До свидания!

Но в конторе бывали не только кредиторы; бывали у нас и хорошо одетые господа, пытавшиеся воспользоваться безвыходным положением предпринимателей, бессильных предотвратить свое банкротство.

Это были самые настоящие преступники. Их создавала не безработица; люди, бродившие от фабрики к фабрике в поисках работы, очень редко скатывались на путь преступлений. Нет, это были ловкие субъекты с руками, не знающими тяжелого труда, и цель своего прихода на фабрику они выкладывали совершенно откровенно, смотря вам прямо в лицо жесткими, ничего не говорящими глазами.