Мордовцев Даниил Лукич
Шрифт:
– Что, братцы, слышно в Нарве?
– спросил певец.
– Должно, слышно: вон и вороны тамотка раскаркались на Тереху.
В это время к работавшим у шанцев подъехали князь Иван Юрьевич Трубецкой [35] и заведывавший укреплением лагеря саксонский инженер Галларт.
– Бог в помощь, молодцы!
– поздоровался Трубецкой с солдатами.
– Рады стараться, боярин!
– гаркнули молодцы.
– Старайтесь, старайтесь. А завтра, ради Михайлова дня, я вас угощу большой чарой, - сказал князь.
35
Князь Иван Юрьевич Трубецкой полковник, пробыл в шведском плену десять лет, до размена пленными в 1710 г. В Швеции "прижил" сына - Ивана Ивановича Бецкого, который будет доверенным человеком Екатерины II (по легенде - ее отцом).
– Покорнейше благодарим на милостивом слове!
"Большой чарке" солдаты особенно обрадовались, потому что ненастная, сырая погода требовала чего-нибудь согревательного, бодрящего организм.
А князь Трубецкой тут просто придрался к случаю. Его очень обрадовало письмо из Москвы, [36] извещавшее его о женитьбе сына на Ксении Головкиной. От жены он знал, что Ксения - редкая девушка и по красоте, и по душевным качествам. Кроме того, ему лестно было породниться с Головкиным, которого царь заметно приближал к себе и отличал от других.
36
письмо из Москвы… - описка автора: выше говорится, что молодой князь Трубецкой женится на Ксении Орлениной, а не Головкиной (ч. I, гл. 7).
– А кто из вас так весело пел?
– улыбнулся он.
Солдаты замялись было, но простоватый богатырь Теренька выступил вперед и сказал:
– Это они меня передразнивали, ваша милость.
И он указал на певцов.
– За что ж они тебя передразнивали?
– засмеялся князь.
– Что я бытта, хочу женитца.
– Что ж, дело доброе, добудем Нарву, тогда и женим тебя. Прощайте, молодцы, - сказал князь, удаляясь, и прибавил: - Песельникам по две чары, а жениху - три.
Солдаты были в восторге.
– Ну так, братцы, пой! Боярин похвалил, да и спорей работа пойдет.
– Ин и вправду, заводи, Гурин.
– Какую заводить-то?
– Ивушку, чтобы горла-те мы все опрастали.
И Гурин "завел" высоко-высоко:
Ивушка, ивушка, зеленая моя!Солдатские "горла" подхватили, голоса все более и более крепли, и воодушевление особенно охватило всех, когда дело дошло до "бояр, ехавших из Новагорода".
Ехали бояре из Новагорода, Срубили ивушку под самый корешок, Сделали из ивушки два они весла Два весла-весельца, третью лодочку косну, Взяли-подхватили красну девицу с собой…– Ну, братцы, в Нарве, поди, всех воробьев распужали, - сказал, подходя, один семеновец.
– Да мы не даром поем: за пенье зелено вино жрем, - сказал Гурин.
– Ой ли! На каки таки денежки? Да тутай и кружала нету.
– Мы завтрея гуляем у самово боярина, князь Иван Юрьевича Трубецкова.
– Поддай, поддай жару, Гуря!
Гурин поддавал с высвистом:
Стали оне девицу спрашивати Спрашивати, разговаривати: "Что же ты, девица, не весела сидишь…"– Бояре, бояре едут! Как бы не тово, - убежал к своим семеновец.
Это ехали осматривать работы князь Яков Федорович Долгорукий, [37] имеретинский царевич Александр и Автаном Михайлович Головин. [38]
37
Яков Федорович Долгорукий (1639 1720), князь, сподвижник Петра, его доверенное лицо. Участник Азовских походов. В 1700 - 1710 гг.
– в шведском плену.
38
Автаном (правильно: Автамон) Михайлович Головин - генерал, участник Азовских походов, двоюродный брат Федора Александровича Головина, руководителя внешней политики при Петре, фельдмаршала.
Вдруг среди работавших послышались голоса:
– Государь едет, государь едет!
Петр возвращался с морского берега радостный, возбужденный.
– Государь в духе, море видел, - улыбнулся Яков Долгорукий.
– Ему бы хоть поглядеть на море, и то сыт по горло, - заметил Головин.
– Ну, не говори, Автаном Михалыч, - сказал царевич Александр своим несколько гортанным говором, - от погляденья на море государь пуще распаляется; он бы все моря, кажись, выпил.
Царь увидел своих вождей и направился к ним.
11
На Москве тем временем князь-кесарь продолжал свое застеночное дело.
Одним из наиболее крупных зверей, уловленных князь-кесарем, оказался упоминаемый в предыдущих главах друг Талицкого, тоже из ученых светил школы знаменитого протопопа Аввакума, иконник Ивашка Савин. У него при обыске найдены и подлинные сочинения Талицкого.
Привели Ивашку пред светлые очи князь-кесаря. Сухое лицо иконника, напоминавшее старинный закоптелый образ, и стоячие глаза выдавали упорство фанатика.