Немного одиночества

Аннотация

Василис просто находка для своей компании – он без труда рождает идеи новых изделий, которые неизменно пользуются популярностью у покупателей. Но есть у Василиса и существенный недостаток – он невероятно неорганизован и прийти на работу к 11 часам утра для него просто невыполнимая задача. Но, может быть, способ избавиться от назойливых утренних звонков с работы по поводу опозданий?

Алексей Калугин НЕМНОГО ОДИНОЧЕСТВА Зуммер видеокома верещал уже больше минуты. Каждый его новый звонок был громче и требовательнее предыдущего. Спрятавшись с головой под одеяло, Василис считал звонки и тщетно пытался вспомнить, закрыл ли вчера вечером объектив видеокома газетой. После двадцать пятого звонка он приподнял край одеяла и выглянул одним глазом наружу. Так и есть – газета лежит на столе рядом с экраном. Сканер видеокома давно уже нашел хозяина дома и теперь демонстрирует тому, кто с утра пораньше жаждет его увидеть, скорчившееся под одеялом тело. Обреченно вздохнув, Василис выпрыгнул из-под одеяла, подбежал к столу и прихлопнул объектив видеокома газетой. – Спасибо, господин Василис, но эту статью я уже читала. Голос Лоры, секретарши шефа, был пропитан ехидством, как переспелая груша сиропом. – Хорошо, попробуем по-другому. – Василис сел так, чтобы между ним и объективом находился аквариум с карликовыми африканскими щучками, и отдернул газету в сторону. – Так лучше? – Значительно. – Лора сложила свои пухлые губки в язвительную ухмылку. – Господин Штольц просил меня разбудить вас и напомнить, что сегодня вы опять проспали заседание совета. Василис бросил взгляд на часы. Пять минут двенадцатого. Заседание, как он помнил, было назначено на одиннадцать. Злодейка Лора могла бы позвонить и пораньше. Василис прикрыл глаза и пальцами потер лоб. Учитывая, что лег он только около пяти, еще пара часов сна ему совсем не повредила бы. – Я не спал. У меня появилась идея, и я должен был ее всесторонне проработать. Это было его постоянное оправдание, хорошо знакомое и Лоре, и шефу. – Желаю вам, чтобы именно так и было, – не без злорадства произнесла Лора. – Шеф ждет вас к двум. Взмахнув в воздухе пальчиками, Лора исчезла с экрана. Едва слышно застонав, Василис раскинул руки и упал на кровать. Вот так ему обыкновенно и приходилось придумывать новые идеи для фирмы – чтобы оправдать свое желание спать до полудня. И это называется творчеством? В конце концов, не он же виноват, что природа разделила людей на сов и жаворонков? Василис почувствовал, что потревоженный бесцеремонным звонком сон возвращается, обволакивая его своей мягкой паутиной. Неужели нельзя позволить себе еще хотя бы несколько минут?.. На этот раз Василис не дал Морфею одержать над собой победу даже по очкам. Он прекрасно знал, во что могут вылиться эти несколько минут. Обреченно вздохнув, Василис решительно, так, будто собрался прыгать в прорубь с ледяной водой, поднялся с кровати. Напевая под нос что-то похожее на траурный марш, Василис прошел на кухню, открыл холодильник и достал упаковку готового завтрака «Рассвет». Пышногрудая блондинка игриво подмигнула Василису с пластиковой крышки и, не прекращая улыбаться, принялась бодро перемалывать что-то своими белоснежными зубками, а по краю коробки пробежала яркая надпись: «Просыпайся с «Рассветом»! Что может быть лучше?» Болезненно скривив лицо, Василис сунул блондинку в микроволновую печь, успев пожалеть, что нет рядом электрического стула. * * * В корпорации «Информис» все называли Василиса «генератор идей». Как называется его должность официально, не знал никто, включая самого Василиса. Новые идеи он выдавал с поразительной регулярностью и частотой. Достаточно было сущей мелочи – заметки в газете, обрывка фразы, услышанного в толпе, – чтобы, войдя в кабинет шефа, Василис мог детально изложить суть предлагаемого новшества, с помощью которого «Информис» в очередной раз имел шанс увеличить свою прибыль, удивив насыщенный уже, казалось бы, до предела потребительский рынок. И хотя девять из десяти его предложений в конечном итоге оказывались пустышками, то, что в конечном итоге подлежало внедрению в производство, приносило доход, подтверждающий дальнейшую целесообразность экспериментов с неуемной фантазией Василиса. Когда точно в назначенный срок Василис широкой, размашистой походкой вошел в кабинет шефа, по обыкновению чуть ли не по локоть засунув руки в карманы мешковатых брюк, он уже знал, о чем будет говорить. – Опять проспал, Василис, – с усмешкой встретил его Штольц. – Лора разбудила меня только в начале двенадцатого, – пожаловался Василис и упал в кресло. – Лора, между прочим, моя секретарша, а не твой будильник. – Ну, я думаю, ей не составило бы особого труда вовремя набрать мой номер. – Вот сам и попроси ее об этом. – Вы же знаете, шеф, Лора меня терпеть не может. – Это она тебе сама сказала? – Подобные вещи женщина дает понять, не произнеся ни единого слова, – с интонацией авторитетного знатока произнес Василис. Штольц молча покачал головой. Взгляд у него был как у врача, беседующего с безнадежным больным, которому он уже больше ничем не может помочь. – Ну хорошо, ближе к делу. С чем ты сегодня? – Для начала – небольшой эксперимент. Василис проворно вскочил на ноги, обежал стол и пристроился позади Штольца, опершись локтями на спинку его кресла. Перегнувшись через плечо шефа, он развернул видеоком так, чтобы экран был виден им обоим. – Наберите домашний номер кого-нибудь из своих знакомых. – Зачем? – недоверчиво покосился на него Штольц. – Не беспокойтесь, в этом нет никакого подвоха. Василис старался говорить мягким, успокаивающим голосом. Но Штольц тем не менее все еще сомневался. – В конце концов, позвоните себе домой и поговорите с женой, – предложил Василис. – О чем мне с ней разговаривать? – О погоде! Потеряв терпение, Василис сам набрал на клавиатуре домашний номер Штольца и отодвинулся в сторону, чтобы не попасть в объектив. На экране появился огромный букет живых цветов. – Что случилось, дорогой? – раздался встревоженный голос госпожи Штольц. Штольц растерянно взглянул на Василиса. Тот, энергично взмахнув обеими руками, дал понять, что надо импровизировать. – Извини, Нина, я по ошибке набрал не тот номер, – пробормотал Штольц и хотел было отключить видеоком, но Василис успел перехватить его руку. – Спросите, почему у нее перед объективом стоят цветы? – прошептал он. Штольц повторил вопрос Василиса. – Я еще не успела привести себя в порядок. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь застал меня в таком виде. Быстро распрощавшись с женой, Штольц с явным облегчением выключил видеоком и обрушился на Василиса: – Ну, и для чего это было нужно? Василис беззаботно развалился в кресле. – А вам самому, шеф, никогда не приходилось закрывать чем-нибудь подвернувшимся под руку объектив видеокома? – Не помню. – Штольц мгновенно остыл, даже, пожалуй, немного смутился. – Может быть. – Давайте будем говорить откровенно: всем нам частенько приходится закрывать объективы своих домашних видеокомов. Я, например, предпочитаю пользоваться газетой, хотя Лору это просто бесит. Большую часть дня мы проводим на глазах других людей. На улице, на работе, в магазинах – везде мы обязаны играть роли, предписанные правилами поведения в обществе, нравится нам это или нет. Необходимо следить за своей одеждой, жестами, мимикой, интонациями голоса, не говоря уж о словах, которые мы произносим. Дома же, когда его никто не видит, человеку хочется расслабиться, снять надоевшую за день маску, стать ненадолго самим собой. Но он боится это сделать, потому что в тот самый момент, когда он набьет полный рот макаронами и от удовольствия до ушей перемажется кетчупом, может неожиданно включиться видеоком и в столь непрезентабельном виде он окажется перед глазами своей возлюбленной или шефа. Ужас! Катастрофа! Все грандиозные жизненные планы летят в корзину для грязного белья! – Заметив, что Штольц согласно кивает головой, Василис сделал короткую паузу, после чего произнес ключевую фразу: – Мы должны ему помочь. – Кому? – непонимающе уставился на собеседника Штольц. – Человеку! Человеку, которому необходимо хотя бы изредка оставаться в одиночестве. Разве я не прав? – И что конкретно ты предлагаешь? – Идея до смехотворности проста. Я удивляюсь, как она раньше не пришла мне в голову. Мы должны наладить выпуск видеопроекторов. Небольшая насадка на объектив видеокома будет передавать на экран того, кто жаждет увидеть абонента, симпатичную голографическую картинку. Это может быть все что угодно: пейзажи, натюрморты, репродукции картин, портреты кинозвезд и известных политиков, просто шутливые надписи. Какие-то картинки можно сделать движущимися. Не исключено изготовление по особым заказам видеопроекторов с портретами заказчиков. Короче, необходимо проявить фантазию, чтобы ни один из потенциальных покупателей не был обойден вниманием. Штольц накрыл верхнюю губу нижней. Это означало, что предложение начало его заинтересовывать. – И ты думаешь, на такую продукцию найдутся покупатели? – спросил он. – Найдутся? – Василис подпрыгнул в кресле. – Да я сам буду первым! Для себя я хотел бы что-нибудь с тропическими рыбками. А ваша жена, думаю, выберет икебану. Штольц надул щеки, а затем медленно выпустил из них воздух. – Иди в отдел маркетинга и объясни им, что нужно делать. А завтра выступишь со своим предложением на совете директоров. Созываю его специально для тебя – смотри не проспи! * * * Спрос на видеопроекторы превзошел все самые смелые ожидания. Особой популярностью пользовались насадки с портретом английской королевы, изображением хлопающего пастью крокодила и надписью «Меня нет дома». С последней не могли конкурировать даже появившиеся вскоре пиратские видеопроекторы с порнографическими картинками. Появилась даже мода на коллекционирование видеопроекторов с картинками определенной тематики. Но неуемная фантазия Василиса не знала покоя. – Мы должны двигаться дальше в избранном направлении, – заявил он однажды, ворвавшись в кабинет Штольца. – И что это за направление? – с некоторой долей опасения поинтересовался Штольц. – Обеспечение права человека на одиночество. – А, ты про видеопроекторы, – понимающе наклонил голову Штольц. – Придумал что-то новенькое? – Видеопроекторы – вчерашний день, – отмахнулся Василис. – Мы начнем выпуск новой модели видеокомов – без экранов. Василис схватился руками за экран видеокома на столе шефа так, будто собирался прямо сейчас расколотить его о стену. – Погоди, погоди, – охладил его решительный порыв Штольц. – Тут ты, по-моему, хватил лишнего. Что же это будет за видеоком без изображения? – Суть не в названии. Новый аппарат можно будет называть аудиокомом. Но, главное, представьте себе: я сижу дома. – Василис опустился в кресло. – Надел на объектив видеокома видеопроектор. – Он прикрыл ладонью воображаемый объектив. – Вдруг раздается звонок вызова. С огромного экрана, – широкими взмахами рук Василис очертил в воздухе соответствующие размеры, – ко мне в дом лезет надоевшая мне за день физиономия, естественно, я не имею в виду вас, шеф! – и настойчиво требует, чтобы я ей ответил. Ответьте, какое у меня при этом возникает желание? Штольц озадаченно хмыкнул. – Именно! Вы угадали, шеф! Разбить этот чертов экран! Вдребезги! – Василис стремительно подался вперед. – Так давайте же облегчим людям жизнь. Пусть аудиоком звонит, а его хозяин сам решает, отвечать ему на этот вызов или нет. – А как же видеопроекторы? Кто их тогда будет покупать? – Ну, наверное, не все и не сразу решатся сменить видеокомы на аудио. К тому же мы распродали уже огромное количество видеопроекторов и, по оценкам маркетинговой службы, в ближайшее время спрос на них резко пойдет на убыль. Штольц задумался. Василис нервно ерзал в кресле. – Хорошо, – изрек наконец свое решение Штольц. – Ближайший совет директоров в пятницу. Готовься. * * * Заседание совета Василис благополучно проспал. Только в полдень его разбудил настойчивый звонок видеокома. – Я слушаю, – произнес Василис. Он блаженно раскинулся на постели и даже не открыл глаза, зная, что тот, кто так упорно желает увидеть его, любуется в данную минуту картиной кораллового рифа. – Господин Василис, шеф просил разбудить вас и передать, что совет директоров одобрил выпуск пробной партии предложенных вами аудиокомов. – Спасибо, Лора. – Василис с наслаждением потянулся. – Честно признаться, я ни секунды не сомневался, что эта моя идея будет одобрена. – А себе вы тоже поставите этот новый аудиоком без экрана? – Игриво поинтересовалась Лора. – Непременно, – заверил ее Василис. – Василис! Василис вздрогнул, услышав прозвучавший из динамика видеокома голос Штольца, который, судя по недовольным интонациям шефа, явился в его комнату из глубин пространства вовсе не для того, чтобы порадовать его какой-нибудь приятной новостью. – Да, господин Штольц, – произнес Василис, задержавшись с ответом всего на пару секунд. – Ты начинаешь откровенно манкировать своими обязанностями, Василис! – зловеще прорычал Штольц. – Ну что вы, господин Штольц! – с искренним возмущением ответил Василис. – Если хочешь сохранить свое место в компании… – Конечно, господин Штольц, – не дослушав того, что собирался сказать ему шеф, с готовностью согласился Василис. – …придется тебе и впредь обходиться без аудиокома. – По окончании фразы, столь опрометчиво прерванной Василисом, в голосе Штольца прозвучали откровенно издевательские нотки. – Но, господин Штольц… – И пользоваться видеопроекторами я тебе тоже запрещаю, – перебил Василиса Штольц. – Объектив твоего видеокома должен быть всегда открыт. Понимая всю тщетность подобных действий, Василис все же предпринял попытку сохранить за собою хотя бы часть свободного пространства: – Но, господин Штольц, обычно меня будит по утрам Лора. Нам обоим будет в высшей степени неудобно, если она застанет меня в неглиже. – Я избавлю Лору от необходимости наблюдать за твоим утренним туалетом, – усмехнулся Штольц. – Отныне будить тебя по утрам станут все сотрудники компании в соответствии с установленным графиком. – Но… – Кстати, на всякий случай я распорядился, чтобы каждое утро тебе звонил не один человек, а трое-четверо. Так что не удивляйся тому, что отныне по утрам в твоем доме будет много незнакомых людей. – Это жестоко! – возмущенно воскликнул Василис. – Я знаю, – ответил Штольц, вложив в эти слова весь имевшийся у него сарказм. – Каждый человек имеет право на одиночество! – Жду тебя завтра утром, Василис, – усмехнулся Штольц. Видеоком пропел короткую мелодию отбоя. Василис посмотрел на прикрытый видеопроектором объектив видеокома, слез с кровати, прохлопал босыми пятками по полу и, сняв с объектива насадку, в сердцах зашвырнул ее в соседнюю комнату. – Спрашивается, чего ради я старался? – изрек он и, заглянув в объектив, скорбно развел руками.