Все шло просто превосходно. Лореанцы быстро совершенствовали свое спортивное мастерство, игры становились все более динамичными и захватывающими, на поле преобладала жесткая силовая борьба. Но тем не менее Чейт не мог назвать своих подопечных профессиональными спортсменами, поскольку каждый день они исправно тащились в рабочий зал и – хотя и без прежнего болезненного надрыва, но все же пока еще достаточно добросовестно – предавались там сортировке цветных дисков, теша себя иллюзией некой непонятной им осмысленности данного процесса. Этот факт ставил под большое сомнение то, что лореанцы не забросят спорт и не отдадутся вновь самозабвенно «бестолковому конвейеру», как только нажим со стороны Чейта несколько ослабнет. А в его планы вовсе не входило оставаться до конца своих дней на Лореане-5.

Спустя два месяца после начала тренировок Чейт решил, что настал решающий момент – пора кончать с «бестолковым конвейером». Либо он одержит окончательную победу, либо навсегда смирится с поражением.

– Смотрите сюда, ребята! – Чейт держал в руках маленькую пластиковую коробочку. Достал он ее из большого посылочного ящика, переданного ему накануне адвокатом Чаррном. – Эту штуку, если вы не в курсе, изготовители называют плейером. В народе же за ней закрепилось название «дебильник». Вся партия изготовлена по специальному заказу, наушники адаптированы к слуховому аппарату лореанцев. Так что берите и смело пользуйтесь. Я бы хотел, чтобы все вы носили их во время работы.

Рассчитывая на то, что придется проводить долгую экспериментальную работу, подбирая музыку, которая пришлась бы по вкусу лореанцам, Чейт заказал по каталогу набор мини-дисков с записями в самом широком диапазоне стилей и жанров, начиная с классического джаза и заканчивая новейшими хитами в стиле спейс-спин-топ, правда, сам Чейт его на дух не переносил.

В целом лореанцы отнеслись с пониманием к творческим поискам практически всех композиторов и музыкантов, предложенных их вниманию. Но просто-таки бешеной популярностью после первого же прослушивания стала пользоваться у них архивная запись Дженис Джоплин, которую Чейт вообще-то заказал для себя самого.

У Чейта на душе становилось тепло и радостно, когда он видел, как в такт звучанию голоса великой исполнительницы блюзов непроизвольно подергивались кончики усов лореанцев, а некоторые даже вполне сознательно пытались напевать мотивы старинных песен, пощелкивая совершенно не приспособленными для этого сильно выступающими вперед челюстями.

Но окончательно Чейт поверил, что победил, когда увидел, как во время работы один из лореанцев бросил синий диск в контейнер с белыми и даже не обратил на это внимания, продолжая отстукивать ритм пяткой о ножку стула.

Утром Чейт сделал для всех объявление.

– Мне очень жаль, ребята, но я должен сообщить вам новость, которая скорее всего не очень-то вас обрадует: фирма в ваших услугах больше не нуждается. Работники мне больше не нужны, и я не буду больше платить вам деньги за работу. Я теперь только тренер по рингболу, а не работодатель. Кто желает тренироваться – милости прошу в спортзал. Все остальные могут возвращаться к «бестолковому конвейеру». Надеюсь, никто ни на кого не будет в обиде.

Воцарилась гнетущая тишина. Лореанцы понимали, что сейчас им предстоит сделать выбор, который, быть может, навсегда перевернет всю их жизнь. Хуже она от этого станет или лучше, с уверенностью не мог сказать никто.

Чейт ждал ответа, внешне не подавая вида, что волнуется, но на самом деле весь сжавшись внутри. Минуты тишины превратились для него в бесконечные часы ожидания. Несколько раз за это время он готов был проклясть себя, что поторопился, не дал своим подопечным достаточно времени, чтобы адаптироваться к новым условиям, искусственно созданным для них. Надо было подождать, ведь время у него еще есть!

Чейт молча повернулся и медленно направился к лестнице, ведущей в спортзал. Тишина за спиной давила ему на плечи, заставляя сгибаться все ниже.

Его остановил голос старика заключенного. Он говорил на галактос, а следовательно, хотел, чтобы слова его были услышаны и поняты не только соплеменниками, но и землянином.

– Я уже стар. Жить мне осталось совсем недолго, так что и терять мне особенно нечего. Не знаю, как остальные, но лично мне больше понравилось играть и смотреть, как играют другие, чем доводить себя до идиотизма работой на «бестолковом конвейере». Если для меня найдется партнер, я иду в спортзал. Как ты, Фиттр? – обратился он к другому старику. – Кажется, мы с тобой вчера не закончили партию.

– Ты прав, Тагги, – бодрым голосом отозвался его партнер. – Идем в спортзал, я покажу тебе, как надо играть! – Он лихо свернул усы в нимб над головой и довольно-таки фальшиво просвистел несколько начальных тактов из «Летней поры».

Плотину молчания прорвало одновременно с нескольких сторон.

– Пошли, сегодня мы сделаем «трудяг»!

– Куда уж вам!

– Вчера мы обставили вас за два тайма!

– Вам просто повезло. В первом тайме неправильно был назначен штрафной…

Грань была переступлена, и от осознания этого, от гордости за собственную решительность и удаль всех захлестнула волна безудержной, лихой радости. Она подхватила и Чейта и понесла, увлекая за собой.