– Так в чем же вы правы, Анатолий Анатольевич?
– спросил Поярков и передал радиограмму Дерябину.
– Значит, на Кавказе надо прекратить все воздушное сообщение?

За Медоварова ответил Борис Захарович.

– Здесь есть какая-то доля истины.
– Он аккуратно сложил прочитанную радиограмму.
– Надо бы в этом опасном районе поднять "Унион" возможно выше, куда не залетают орлы. Но если так дальше будет продолжаться, - он указал на замершее перо высотомера, - то вряд ли мы достигнем расчетного потолка.

– А что такое?
– оживился Медоваров.

Поярков передернул плечами и укоризненно взглянул на Бориса Захаровича.

– Ничего особенного. "Унион" летит несколько ниже заданной высоты.

– Оскандалимся мы с вами, Серафим Михайлович, - сочувственно заметил Медоваров.
– Надо бы прислушаться к сигналам общественности. Вечно вы торопитесь и других подводите.

– Кого это других?
– рассердился Поярков.
– Вас, что ли?

– Да я не о себе, золотко. Человек я маленький, что прикажут, то и делаю. Вы бы о коллективе подумали. Люди работали на вас. Верили. Да взять бы того же Бориса Захаровича...

– Оставим, Анатолий Анатольевич, этот никчемный разговор, - вмешался Дерябин.
– У меня свои претензии к Серафиму Михайловичу. Как-нибудь разберемся без адвокатов. А сейчас и без того тяжко.

– Но ведь мне будут звонить, узнавать, - не сдавался Медоваров.
– И не только из главка и министерства, а и другие товарищи, ваши коллеги. Они ведь тоже вкладывали свой труд...

Поярков зло усмехнулся:

– Будут узнавать насчет "космической брони"?

Играя концом пояска, Толь Толич проговорил назидательно:

– Вам, как ведущему конструктору, не очень-то удобно так пренебрежительно относиться к работам своих коллег. Этого у нас, золотко, не любят. Тем более что речь идет о новых синтетических материалах.

– Каких там новых!
– рассердился Поярков.
– Ваша "космическая броня" нашими дедами из творога делалась. А сейчас ее вытащили на свет божий, чтобы моментом воспользоваться. Век пластмасс! Век полимеров!

– Простите, золотко, но вы не очень осведомлены... Из творога делается галалит. А здесь методом полимеризации...

Дерябин примирительно заметил:

– Дорогой Анатолий Анатольевич. Разговор идет о полете, который вы сами разрешили.

Несколько озадаченный Медоваров тут же возразил:

– Но я докладывал обстановку, сигнализировал в Москву. Потом, что я мог сделать, когда вы вдвоем взяли меня за горло.

– А таинственный звонок из Москвы?

– Какой звонок?
– удивился Медоваров.
– Ах, тот!.. Ну да, это было согласовано кое с кем.
– И, многозначительно помолчав, он вышел.

Поярков отвел Бориса Захаровича в самый дальний угол зала и устало присел на подоконник.

– Последний полустанок. Вокруг него еще бегают какие-то мешочники, спекулянты, жалкие обыватели. Так и здесь, в институте. Его слишком долго собираются реорганизовывать, а пока он - захудалый полустанок, оставшийся от прошлого. Говорят, что еще в четырнадцатом году здесь была воздухоплавательная школа. И, несмотря на новое здание и современную технику, здесь мало что изменилось. Проходной двор, где задерживаются только Медоваровы.

– Оценка весьма субъективная. Я спрашивал в главке, какого они мнения о работе института.

– И что же?

– К ученым у нас очень гуманное отношение, и этим многие пользуются. Разогнать НИИАП нельзя. План у них выполняется, испытания ведутся добросовестно. Квалификация сотрудников растет. Видал диаграммку? Отчетность идеальная и своевременная. Финансовая дисциплина безукоризненная. И к тому же два-три человека дают интересные работы. В министерстве надеются на лучшее и терпеливо ждут. А мы на этом полустанке чувствуем себя несколько задержавшимися пассажирами. Ругаем начальника за плохое расписание, за опоздание поездов. А ведь здешнее расписание не для нас составлено, и минутное опоздание тут не играет роли.

– Черт возьми, но неужели на дорогах к звездам нельзя миновать подобные полустанки?

– А кто виноват?
– с явной укоризной спросил Борис Захарович.
– Ты не возражал, чтобы приборы устанавливались на здешнем аэродроме.

– Согласен. Но при чем тут Медоваров? Зачем он вмешивается в наши дела?

– Как временный начальник полустанка. Обязан по должности.

На щите снова вспыхнули сигнальные лампочки. Начиналась очередная контрольная передача. Поярков побежал к пульту. Дерябин неторопливо пошел вслед.