– Возьми, – велел Граису Сирх.

Граис сделал шаг вперед и, взяв из руки Сирха бумагу, развернул ее.

Это был ответ Килоса на письмо преподобного. Очень кратко юноша сообщал отцу, что с ним все в порядке. В самом конце письма три раза было написано слово «да» и дважды – «нет».

– Откуда это письмо? – удивленно спросил Граис.

Ксенос был недоволен и одновременно не мог взять в толк, с чего это вдруг Бурдюк доставил послание прямо к Сирху, не показав прежде ему?

– Его принес мой верный буссарец, – все так же медленно и глухо произнес Сирх.

– А что означает «да»-»да»-»да»-»нет»-»нет»?

– Чтобы быть уверенным, что Килоса не заставили написать письмо заранее, я задал ему пять вопросов, ответить правильно на которые не мог бы никто, кроме него, и попросил ответить на них в том же порядке. Теперь я уверен, что Килос написал письмо после того, как прочел мое.

– Значит, у тебя больше не осталось сомнений?

– Ни малейших!

Сирх резким движением поднялся из кресла. Граис с удивлением увидел, что на преподобном одет простой серый балахон, который носят странствующие проповедники, с капюшоном, накинутым на голову и закрывающим верхнюю половину лица.

Сирх повернулся к Граису. Губы его, плотно сжатые, были похожи на старый шрам, пересекающий лицо.

– И вот что мне еще передали вместе с письмом!

Сирх рывком сдернул со стола черный платок.

– Великий Поднебесный!.. – только и успел произнести Граис, прежде чем у него перехватило дыхание.

На столе лежала голова Килоса. Глаза плотно закрыты, рот чуть приоткрыт, волосы слиплись от крови.

– Глаза ему закрыл я, – сдавленным голосом едва слышно произнес Сирх. – Он смотрел на меня… – голос Сирха сорвался. Быстро взмахнув рукой, Сирх рукавом вытер выступившие на глазах слезы. – Это было невыносимо… – с усилием выдавил он из себя и положил трясущуюся ладонь на волосы мертвой головы сына.

Граис оттолкнул Сирха в сторону и, выхватив у него из руки платок, прикрыл им ужасный предмет на столе.

Сирх почти без сил упал в кресло.

– Вот ответ на все наши вопросы, Граис, – взмахнув рукой, указал он на стол. – Я знаю Килоса – никакие угрозы не смогли бы заставить его написать это письмо. А это значит, что он был уверен в собственной безопасности. Его обманули так же, как и тебя, Граис.

– Да, теперь я это понимаю, – тихо произнес Граис.

Сирх попытался усмехнуться. Но вместо этого лицо его исказилось, сделавшись похожим на лик ночного кошмара. Запрокинув голову назад, Сирх колоссальным усилием воли заставил свои глаза оставаться сухими.

– Мы совершили ужасную ошибку, попытавшись заключить договор с людьми, которые с самого начала не собирались выполнять взятые на себя обязательства, – проглотив слезы, произнес Сирх. – Если бы не смерть Килоса, я бы сказал, что нам еще повезло, – наши противники оказались довольно глупыми и игра в миротворцев наскучила им прежде, чем принесла какие-то результаты.

– И что теперь? – Граис обошел кресло, в котором сидел Сирх, и, оказавшись напротив собеседника, присел на подоконник.

– Теперь мы возвращаемся к первоначальному плану, – ответил Сирх. – Я думаю, что наместник уже отдал войскам приказ к началу операции по уничтожению лагерей засевших в горах разбойников.

– Но ты же говорил, что тебе удалось убедить наместника отменить операцию! – воскликнул Граис.

– Не отменить, а отложить на время, – поправил его Сирх. – Получив это… послание, я дал знать наместнику, что разговоры о заключении мирного соглашения со стороны бунтовщиков оказались чистым блефом. Единственной их целью было выиграть время, чтобы подготовиться к отражению удара имперских войск. Извини, Граис, но, поскольку я ничего не говорил наместнику о Килосе, здесь мне снова пришлось сослаться на тебя…

Вскочив с подоконника, Граис подался в сторону Сирха:

– Послушай, но ведь, наверное, еще не поздно отменить приказ…

– Я не стану ничего делать для этого, – не дослушав Граиса, покачал головой Сирх.

– Вольным известно о планах наместника и, как ты сам прекрасно понимаешь, у них было время для того, чтобы подготовиться к обороне.

– Командирам кахимских отрядов тоже известно о том, что разбойники готовы встретить их. Это уравнивает шансы противников. А если учесть опыт и боевую выучку кахимцев, то, я бы сказал, что у вольных нет ни малейших шансов на победу. Перед началом боевых действий кахимцы всегда проводят серьезную разведку, так что, если бунтовщики рассчитывают заманить противника в ловушку, то их ожидает жестокое разочарование.

– Но мы же говорили с тобой о том, чем все это закончится! – Граис в отчаянии ударил ладонью о ладонь.

– Бандиты и разбойники, не имеющие ни малейшего представления о чести и совести, достойны только одного – смерти! – последнее слово Сирх едва ли не выкрикнул.

– Опомнись, Сирх! Сейчас в тебе говорит жажда мести!..

– Нет! – Сирх выставил руку ладонью вперед, словно прикрываясь от слов Граиса. – Сейчас я в большей степени, чем когда-либо, думаю не о себе, а о будущем Йера! Никогда прежде йерит не убивал йерита, не объявив публично о своем намерении и не объяснив сородичам причину своих действий! И в девяти случаях из десяти после этого оказывалось возможным уладить дело мирным путем! А если и нет, то будущая жертва получала возможность спастись бегством! Вольные не только не чтут слов Поднебесного, объявившего убийство соплеменника самым страшным грехом, они еще и забыли заветы предков! Разве не ты, Граис, говорил в свое время: «Народ, забывший своих предков, обречен на смерть»? – Граис молча кивнул. – Заразу нужно выжечь каленым железом прежде, чем она расползется по всему Йеру!