Шрифт:
– Где это слюни?
– Э, да ты еще не знаешь операторских трюков! А теперь еще и так называемая подготовка пленки к показу. Там такое можно... Чтоб сразу видели, что враг, а кто их любимый клоун, которого надо в президенты. Народ туп и ленив, хоть здесь, хоть на Западе. Если одна студия даст материал, над которым надо думать, а вторая подаст уже разжеванное, то, понятно, кого будут смотреть и слушать...
Он говорил уже без горечи, отстранено, обычным житейским тоном, цепким взглядом охватывая как полицейский кордон вокруг здания, так и заложников, не попытались бы чего, и от этой обыденности на Сергея повеяло большим ужасом, чем от возможности получить веер пуль в упор.
Валентин чувствовал, как губы все время кривятся в горькой улыбке. Вот теперь он, боец элитных частей – террорист. Вне закона. Взял в заложники, подумать только, мирных граждан. Он уже не человек, а чудовище! Мирных граждан, да как осмелился...
А почему нет? Мирное население нельзя было убивать, скажем, в царское время. Даже при Советской власти нельзя, потому что хоть и народная власть, и выборы, но все знаем, какие тогда были выборы. Но сейчас, когда население страны, в самом деле, выбирает президентов, а с ними и политику страны, то это население и отвечает за нее.
Да, парадокс, но именно в странах с диктаторскими режимами мирное население должно быть неприкосновенно. Оно бесправно, не отвечает за агрессивный или любой другой курс страны. Но в Штатах это так называемое мирное население толкает президента на агрессивный курс. Само население требует послать флот к берегам арабских стран. Само население голосует за удар по Саддаму Хусейну. Так что Хусейн имеет полное моральное право навести ответный удар. В том числе и по американскому населению, ибо оно, так сказать, напало первым.
И не только Хусейн.
Глава 22
В кармане звякнуло. Валентин поспешно схватил коробочку сотового:
– Первый!
– Говорит второй, – донесся угрюмый голос Дмитрия. – Подъехала машина... Броневик... Ага, вылез толстячок, в руке чемодан... Понятно, сам пан директор банка.
– Уверен? – спросил Валентин.
– На все сто! Такими их даже рисуют.
– Смотри, – предостерег Валентин. – Могут и замаскировать своего спецназовца. Бди!
Голос из мембраны мрачно ответил:
– Бдю. Вряд ли. Поляки до свинячьего визга страшатся, чтобы американцам хотя бы прищемили пальчик! Не только семь миллионов, весь свой золотой запас притащат... Правда, там у них пусто. Во всяком случае, все сделают, чтобы освободить без выстрелов. Ждут крох со штатовского стола!
Валентин буркнул:
– Что у тебя голос невеселый. Что случилось?
– Да смотрю, сколько их тут собралось. Чуть ли не вся польская армия. Так бы нас защищали... Или хотя бы себя. Чую, нам уже не вырваться. А все-таки жалко, когда рванет... Все-таки тоже славяне... И союзники, хоть сейчас уже бывшие...
Валентин сказал строго:
– У России теперь, как и у всех, нет постоянных союзников! Отныне есть только постоянные интересы. Что с долларами?
Слышались шорохи, потрескивание, наконец хрипловатый голос дмитрия:
– Все в порядке. Я забрал. Там пачки долларов. Много!
Валентин сдержался, хотя на языке вертелись разные слова. Дмитрий не новичок, явно его прикрывал Сергей, да и не станут снайперы бить по нему, ибо в ответ здесь могут расстрелять десяток заложников.
– Забрось в окно, – распорядился он, – а сам оставайся. Пусть думают, что уже расслабились, заполучив такой выкуп!
– Не перегни, – предупредил Дмитрий.
– Не перегну, – усмехнулся Валентин. – Кто же решится на штурм, если тут можно прищемить пальчик?
Заложники начали негромко переговариваться. Сперва шепотом, затем, видя, что террористы не обращают внимания, чуть осмелели, кое-кто решался даже пошевелиться, медленно оглядывались, искали взглядами знакомых.
Через два человека от майора сидела молодая пара, то ли муж и жена, то ли жених и невеста, но если поженятся, то брак явно будет удачным: уже сейчас похожи один на другого, словно притирались не один десяток лет.
Взгляд Ахмеда то и дело соскальзывал на запястье, где секундная стрелка едва-едва ползла, а минутная так и вовсе примерзла. Валентин сочувствующе бросил:
– Уже скоро. Там все рассчитано по минутам.
– Да я ничего...
– Займись чем-нибудь.
– Чем?
Валентин холодно усмехнулся:
– Да нарушением прав человека! Надо отвлечь массмедиков. Да и правительства зашевелятся.
Ахмед кивнул, громко щелкнул затвором, привлекая внимание, поманил пальцем бравого сержанта: