– В сентябре, – вставил Геннадий Павлович.

– Да, в сентябре, – подтвердила Валентина. – Одиннадцатого сентября Артему исполнится двенадцать лет.

– Нет, – на лице Геннадия Павловича появилась недоверчивая усмешка. Подавшись назад, он посмотрел на свою бывшую жену так, словно она предлагала ему чашу с настоем цикуты. – Нет, – еще раз повторил он. – Артему исполнится двадцать четыре.

– А какой сегодня год, тебе известно? – почему-то с обидой в голосе спросила Валентина.

Геннадий Павлович машинально глянул на часы с календарем, после чего показал циферблат Валентине.

– Ну, слава богу, хоть это ты не забыл, – вопреки ожиданиям Геннадия Павловича в интонациях ее голоса не было даже намека на насмешку.

Валентина раскрыла сумочку, достала паспорт и, раскрыв на странице, где вписывались дети, протянула его Геннадию Павловичу.

– Сам посчитать сможешь?

Снова вопрос был задан без насмешки, скорее – с сочувствием.

Геннадий Павлович взял в руки паспорт Валентины.

«Калихин Артем Геннадиевич». Рядом – дата и год рождения.

В растерянности Геннадий Павлович провел ладонью по щеке. Если верить записи в паспорте – а не верить ей не было никаких оснований, – то Валентина была права – этой осенью Артему исполнится двенадцать лет.

– Почему в моем паспорте нет такой же записи? – почему-то с упреком посмотрел на бывшую жену Геннадий Павлович.

– Потому что, когда мы пошли регистрировать сына, ты свой паспорт забыл дома. – Валентина забрала из рук Геннадия Павловича паспорт и убрала его в сумочку. – Ну, что ты теперь скажешь?

– Выходит, что десять лет я жил под одной крышей с совершенно чужим человеком, которого принимал за сына? – Геннадий Павлович посмотрел на Валентину так, словно был уверен в том, что она сможет все ему объяснить. – Как такое могло случиться?

– Не знаю, – качнула головой Валентина. – Но полагаю, что тебе следует серьезно задуматься.

– О чем ты? – не понял Геннадий Павлович.

– Я все время тебе твердила, – с упреком в голосе начала Валентина, – что нельзя день и ночь заниматься только работой! Помнишь, как ты во сне заговариваться начал? Чушь нес какую-то бог весть о чем?

Подумав немного, Геннадий Павлович вспомнил:

– Да.

– Что тебе тогда врач сказал? «Возьмите отпуск, Геннадий Павлович, и поезжайте с семьей на дачу». А ты, вместо того чтобы сделать как тебе советуют, снова принялся за свое! «Я подошел к решению очень важной проблемы, – пародируя манеры Геннадия Павловича, Валентина широко развела руками. – Явление сна во сне может перевернуть все наше представление о человеческой памяти».

– Сон во сне, – задумчиво произнес Геннадий Павлович.

Определение было ему знакомо. И он чувствовал, что за ним стоит нечто очень важное, что может помочь ему разобраться в том, что происходит. Пытаясь понять, что именно это означает, Геннадий Павлович чувствовал себя очень странно. Ему казалось, мозг работает одновременно в двух режимах. Его разум легко и быстро анализировал ситуацию, сопоставляя факты, давая им оценку и делая соответствующие выводы, и в то же самое время какая-то его часть активно противодействовала этой работе, делая вид, что отказывается понимать, что от нее требуется.

– Вот твоя работа и вывернула тебе мозги наизнанку! – закончила свою обличительную речь Валентина.

– Да-да, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович.

Голос бывшей жены мешал ему сосредоточиться.

– Что «да-да»? – с обидой произнесла Валентина. – Я о нем, олухе, беспокоюсь, а он только «да-да» в ответ! – закончила она так, словно обращалась не к Геннадию Павловичу, а к группе невидимых слушателей, состоявшей по большей части из ее родственников. – Сколько лет ты, говоришь, прожил вместе с Артемом?

– Десять, – все так же рассеянно ответил Геннадий Павлович.

– Десять, – криво усмехнулась Валентина. – Интересно, как это так вышло, если мы с тобой разошлись только два года назад?

– Что? – удивленно глянул на бывшую жену Геннадий Павлович.

Валентина в ответ молча развела руками, – мол, я уже сказала все, что хотела.

Геннадий Павлович прижал ладони к щекам и чуть приоткрыл рот. Движение это показалось ему удивительно привычным, даже, можно сказать, родным. Однако прежде он за собой такого не замечал.