– Выходит, я потерял восемь лет жизни?

– Скорее уж ты нашел лишние восемь лет, – в голосе Валентины появились-таки язвительные нотки.

– Да, верно, – согласился Геннадий Павлович.

– Все твоя работа, – вновь завела прежнюю песню Валентина.

– Ну, я уже давно не работаю, – попытался успокоить ее Геннадий Павлович.

– И как давно?

По тому, каким тоном был задан вопрос, Геннадий Павлович понял, что снова сказал что-то не то.

– С тех пор, как фирма «Байбах» развалилась, – не очень уверенно произнес он.

– Какая еще фирма «Байбах»? – тяжело и как-то совсем уж безнадежно вздохнула Валентина. – Какая фирма, если ты почти всю свою жизнь в институте проторчал?

– В Институте мозга! – вспомнил Геннадий Павлович.

– Точно так, – подтвердила Валентина.

– Ты сказала «почти», – заметил Геннадий Павлович.

– Незадолго до нашего развода тебя пригласили работать в какую-то лабораторию, расположенную где-то под Москвой. Ты о новом месте работы ничего толком не говорил. Только бегал счастливый, распустив хвост, как петух. И деньги там платили такие, что ни в одной фирме не заработаешь, и любое оборудование доставляли по первому твоему слову, и тема та самая, над которой ты все мечтал поработать…

– Какая тема? – перебил Валентину Геннадий Павлович.

– Откуда мне-то знать? – недоумевающе развела она руками. – Ты ведь мне ничего не рассказывал! Только с Юликом Коптевым, закрывшись в комнате, о чем-то шептался.

– Значит, Юлика ты помнишь! – радостно хлопнул ладонью о ладонь Геннадий Павлович.

Наконец-то появилась первая ниточка, которая связывала ту его жизнь, о которой рассказывала Валентина, с той, которую он сам помнил.

– А Толика Григоршина помнишь? – с надеждой спросил Геннадий Павлович.

– Помню, – кивнула вроде как с осуждением Валентина. – Я, в отличие от тебя, все превосходно помню.

От души у Геннадия Павловича немного отлегло, – кошмар ложной памяти начал рассеиваться. Может быть, ему действительно нужно просто отдохнуть, и тогда все встанет на свое место?

– Мы вчера встречались, – улыбнулся Геннадий Павлович. – Юлик, Толик и Алекс.

– Какой Алекс? – брови Валентины сошлись у переносицы.

– Алекс Петлин. Ты разве не помнишь его? Мы же все вместе учились.

– Ну, мало ли с кем ты в свое время учился.

– Да нет, мы же все время встречались, в гости друг к другу ходили…

Геннадий Павлович внезапно осекся, поймав себя на том, что не помнит, чтобы Алекс Петлин бывал когда-нибудь у него дома. Более того, он не помнил когда, где и при каких обстоятельствах познакомился с Алексом.

– Нет, – уверенно покачала головой Валентина. – Никакого Алекса Петлина я не помню.

– Да, верно, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович. – С Алексом я познакомился уже после того, как мы разошлись.

– Мы развелись два года назад, – не без ехидства напомнила Валентина.

– Да-да, конечно. – Геннадий Павлович наклонил голову и потер пальцами виски. – Ты знаешь, – сказал он только потому, что нужно было что-то сказать, – Толик себе палец отрезал.

– О боже мой! – в ужасе вскинула брови Валентина. – Как?

– Ну, сходил к врачу, и тот аккуратненько ампутировал ему палец.

Взгляд Валентины сделался настороженным.

– Ты что несешь, Геннадий?

– А что? – растерялся Геннадий Павлович.

– Какой нормальный человек пойдет к врачу для того, чтобы тот отрезал ему палец?

– Нет, ты не поняла, – не глядя на бывшую жену, махнул рукой Геннадий Павлович. – Толик удалил шестой палец.

– Шестой?

Геннадий Павлович отнял руки от лица и посмотрел на Валентину.

– У Толика на левой руке был шестой рудиментарный палец, – медленно и внятно произнес он. – Вот здесь, – показал он на своем запястье то место, где у Григоршина рос лишний палец. – Теперь он его удалил.

– Ты снова что-то перепутал, Геннадий. – Валентина вновь, уже в который раз попыталась взять Геннадия Павловича за запястье, но на этот раз он успел отдернуть руку. – У Толика не было никакого шестого пальца. – Заметив недоверие во взгляде бывшего мужа, она сочла нужным добавить: – Ты думаешь, будь это так, я бы не заметила?

Геннадий Павлович растерянно посмотрел на свое запястье так, будто это у него был лишний палец на руке.

– Я не мог ошибиться. Тем более что и ты тоже помнишь Григоршина. Мы с ним знакомы лет сорок, если не больше.