– С чего это вдруг?

– А кто его знает. Как я слышал, у каждого из людей сохраняются хоть какие-нибудь воспоминания о другой жизни. Пусть хотя бы на уровне навыков к выполнению определенной работы. А Мидл, как говорят, вообще ничего не помнил. Может, поэтому он и сошел с ума. Жутковато, наверное, снова начинать жить, не помня о себе вообще ничего.

– Ты считаешь Мидла сумасшедшим? – спросил Харп.

– Само собой. – Кикул не выразил даже намека на сомнение. – Все знают, что Мидл полоумный. Поэтому хранитель возражать не стал, когда Мидл сказал, что уходит из поселка. Напротив, даже велел дать ему кое-что из вещей, свежую закваску, пару кур и крольчиху на сносях. Сказал: пусть, мол, живет себе, как знает, лишь бы в наши дела не лез.

У Харпа не было никаких оснований, чтобы заподозрить Кикула во лжи. А это означало, что старый Мидл либо намеренно обманывал их с Марсалом, говоря о том, что прожил в мире вечных снегов не менее десяти лет, либо и в самом деле у него не все в порядке с головой. Ситуация, и без того непонятная, окончательно запутывалась, поскольку стало неясно, можно ли доверять хоть чему-то из того, о чем рассказывал Мидл.

Возле дома, к которому они направлялись, Кикул обогнал Харпа и услужливо распахнул перед ним дверь тамбура.

В хижине, в отличие от тех, где они уже побывали, оказалось на удивление много народу. Только на той половине, что прилегала к входной двери, Харп насчитал шесть человек. И это были не старики и инвалиды, а здоровые женщины и мужчины, самому старшему из которых на вид было чуть больше сорока.

К удивлению Харпа, и здесь при их появлении началась та же суета, что и везде. Женщины бросились к теплогенератору, торопясь разогреть пищу, а мужчины быстро убрали разложенные на столе вещи и скрылись за перегородкой. Харп, как ни старался, не смог заметить не только какого-либо проявления недовольства по поводу вторжения незваных гостей, но даже ни единого недоброго взгляда, брошенного в их сторону. Казалось, люди, жившие в доме, воспринимали все происходящее как должное, не видя в этом никакого ущемления своих прав.

– Забыл тебя предупредить, что этот дом работает на руднике в первую смену, – сказал, усаживаясь за стол, Кикул. – Поэтому под вечер здесь всегда толкотня.

Взяв из рук оказавшейся рядом с ним женщины флягу с крепкой настойкой, Кикул пододвинул к себе стоявшую на столе кружку и наполнил ее до краев. Харпу он на этот раз даже не стал предлагать выпивку.

– Где Шагель? – спросил Кикул у другой женщины, поставившей на стол миску с лепешками, и попытался при этом игриво хлопнуть ее ладонью по заду.

От хлопка женщина успела увернуться, но тарелку на стол поставила и зычно крикнула:

– Шагель! Это к тебе!

Из-за перегородки показался мужчина лет пятидесяти, вовсе не похожий на старика, какого рассчитывал увидеть Харп. Он не спеша шел к столу, вытирая на ходу руки грязной промасленной тряпкой.

– Во славу Сущего! – провозгласил Кикул и, отсалютовав Харпу кружкой с настойкой, одним махом осушил ее.

– Удивляюсь, сколько он может выпить, – улыбнулся Шагелю Харп и взглядом указал на свободный табурет.

Шагель осторожно присел на краешек, положив тряпку, которую держал в руках, на свободный угол стола.

– Мне кажется, прежде мы с тобой не встречались, – медленно, растягивая слова, произнес Шагель.

– Верно, – кивнул Харп. – Я первый день в этом поселке. Я пришел из-за гор. Мое имя Харп.

– Выходит, Кроул был не так глуп, как утверждал хранитель, – опасливо покосившись на Кикула, едва заметно усмехнулся Шагель.

Кикул, сосредоточенно жевавший лепешку, густо намазанную подливкой, сделанной все из той же закваски с добавлением небольшого количества мелко нарубленного мяса, не обратил никакого внимания на слова Шагеля. Сейчас он думал только о том, как бы не испачкать подливкой синий стеганый жилет.

– Я слышал, что ты самый старый житель поселка, – обратился к Шагелю Харп.

– Говорят, – ответил тот. – И что с того? Мало ли что говорят люди.

– Я кое-что ищу здесь.

– В таком случае тебе лучше обратиться к хранителю храмовых врат.

– Я ищу выход.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Храмовые врата были здесь всегда?

– Спроси об этом их хранителя.

– Меня интересует не то, что говорит хранитель, а то, что было на самом деле.

– Ты сомневаешься в истинности слов хранителя храмовых врат? – Левая бровь Шагеля едва заметно приподнялась.

Ответить на данный вопрос следовало как можно деликатнее. С одной стороны, нельзя было допустить, чтобы оказалось задето достоинство хранителя храмовых врат, с другой – Харп боялся потерять доверие Шагеля, который до сих пор если и не был с ним откровенен, то и не уходил открыто от обсуждения интересующей Харпа темы подобно другим жителям поселка.

– Хранитель – такой же человек, как и мы с тобой, Шагель. А людям, как известно, свойственно ошибаться.

– Хранитель всегда прав, – пробубнил с набитым ртом Кикул.