Шрифт:
На углу Бродвея, в аптеке - перевязочный пункт. С Сэмом случилась маленькая неприятность. Пуля впилась ему в левое плечо как раз в ту минуту, когда он целился в Кингстон-Литтля, усаживающегося в автомобиль. Ах, как жаль, что ему не удалось уложить этого мошенника.
В дверях аптеки Сэм сталкивается носом к носу с Джеком Райтом. Сэм разевает рот, выпучивает глаза и смотрит на Джека Райта.
– Что вы так уставились на меня, товарищ?
– Я... вы... Кингстон-Литтль... Бомба...
– лепечет Сэм.
– Какая бомба? Где бомба?
– Разве вы не в тюрьме, мистер Райт?
– Как видите, милый, я не в тюрьме.
– И вам ничего не сделали?
– Как видите.
Сэм забывает про свою рану. Он хватает Джека Райта за руку и тянет его в уголок аптеки.
– Я должен сказать вам что-то, мистер Райт.
– Но, может быть, время терпит, мистер? У вас плечо в крови. Сделайте себе раньше перевязку.
– Нет, нет, мистер Райт. У меня болит в другом месте, вот здесь, стучит себя в грудь Сэм.
– Перевязка не поможет.
– Чудак!
– пожимает плечами Джек Райт и отходит с Сэмом в угол. Сэм пыхтит. Он не знает, с чего даже начать. И вдруг выпаливает:
– Это я бросил бомбу!
Райт недоуменно смотрит на него.
– Тогда... Пятнадцатого числа... Из вашего клуба "Пятиконечная Звезда"...
– Вы? Зачем же вы это сделали, мистер? Кто вам ее дал?
Джек Райт сверлит блестящими глазами Сэма.
– Кто вам дал бомбу?
– Кингстон-Литтль, мистер.
– Кингстон-Литтль? Лично?
– Лично. Сам. У себя на квартире.
– Вы были патриотом, мистер?.. Не знаю, как вас зовут.
– Сэм. Меня зовут Сэм... Я был патриотом. И безработным. Кингстон-Литтль заплатил мне двести пятьдесят долларов...
– Ага! Ага! Отлично, мистер Сэм! Отлично! Делайте скорее свою перевязку.
– Мистер Райт. Еще одно словечко. Кингстон-Литтль уверял меня, что это не бомба, а хлопушка.
– Ладно, ладно, Сэм. Ждите меня здесь. Через десять минут мы поедем.
В дверях Джек Райт останавливается на минуточку в раздумьи и возвращается к Сэму.
– Слушайте, товарищ. Вы не боитесь рассказать все это на митинге патриотов в лицо самому Кингстон-Литтлю?
– О, мистер, я брошу все в лицо этому мошеннику. Я ничего не боюсь.
– Отлично, мистер Сэм, отлично!
В большом крытом пакгаузе у гавани, тускло освещенном несколькими угольными лампочками, выступает Кингстон-Литтль. Его коротенькое, толстенькое тело взгромоздилось на тюк с хлопком, заменяющий трибуну. Он машет руками, точно птица крыльями, и бросает в тесную, плотно сбитую толпу патриотов свою идею срыва великой забастовки:
– Завтра с утра на всех фабриках Нью-Йорка начнется прием новых рабочих. Идите работать. Вы получите двойную плату. Патриоты должны помочь правительству справиться с этой чумой, занесенной к нам из Москвы. Двойная плата и акция компании "Гудбай", дающие высокий дивиденд, в рассрочку каждому патриоту.
Человек десять проталкиваются к Кингстон-Литтлю.
Они окружают тесным кольцом Сэма и пробивают себе дорогу локтями и кулаками. Они кричат во всю силу своих глоток "ура", как и настоящие патриоты, и им очищают дорогу. И, пробившись к тюку с хлопком, Сэм кричит Кингстон-Литтлю:
– Мистер Литтль! Мистер Литтль! Я хочу сказать несколько горячих слов. Я только что из Бродвея, из самого гнезда красных. Дайте мне слово.
– Пусть говорит!
– кричат во все горло десять человек, сгрудившись вокруг Сэма.
– Пусть говорит!
– подхватывает собрание.
– Говорите, мистер Сэм, - приглашает его жестом на тюк хлопка Кингстон-Литтль.
И вот Сэм на тюке, рядом с Кингстон-Литтлем. Вместе с кровавым плевком он выбрасывает из своей груди:
– Товарищи! Вы помните бомбу на Бродвей-стрите? Кингстон-Литтль подскакивает, хватает Сэма за руку.
– Молчите, болван! Об этом теперь не время говорить.
– Пусть говорит!
– орут товарищи Сэма.
– Дайте ему говорить!
– грохочет собрание.
И Сэм говорит.
– Эту бомбу бросили в патриотов не красные. Эту бомбу дал мне Кингстон-Литтль и велел мне бросить в вас.
Кингстон-Литтль опять подскакивает и хватает Сэма за горло.
– Ты лжешь, бестия! Тебя подкупили.
– Да, подкупили!
– оттолкнув Литтля, кричит Сэм.
– Этот мошенник заплатил мне двести пятьдесят долларов. Он втер мне очки. Он втирает вам очки, товарищи.