Журналист Рюрик Андреевич в одной из служебных командировок знакомится с документом, из которого можно сделать вывод, что Ньютон... решил великую алхимическую проблему философского камня. Научное расследование заходит в тупик. На помощь приходит теория профессора Авдюшко о гомологичных рядах открытий...
Роман Подольный
Восьмая горизонталь
Пешка, дошедшая до восьмой горизонтали,
превращается в фигуру.
(Правило шахматной игры.)
1. СКУЧНЫЙ ДЕНЬ
– Здравствуйте. Меня зовут Рюрик Андреевич, - сказал я, пожимая плотную теплую ладонь. Мы вышли в редакционный холл, чтобы не мешать моим соседям по кабинету. В холле этим поздним зимним утром было еще полутемно, я зажег свет и вгляделся в посетителя. Солидный, приглаженный, полный, но нетолстый, модно одетый, но без намека на желание обогнать моду, хмурый, но чуть-чуть, уж никак не мрачный. И портфель был весь в хозяина объемистый, но не настолько, чтобы показаться кому-то чересчур большим.
– Понимаете... Видите ли... Я не очень умею говорить. Я нашел путь... к закону, закону... по которому делаются открытия. Я нашел гомологичные ряды открытий. Однородные то есть.
Я успокоился. Это было уже типично, ошибки быть не могло.
– Простите, кто вы по профессии, уважаемый товарищ?
– Учитель... учитель рисования.
Все было ясно. Требовалось только решить, что в данном случае будет гуманнее - потратить полчаса, пытаясь разъяснить человеку его заблуждения, доводя его до белого каления, ярости, истерики и бог знает чего еще; или спровадить под чисто формальными предлогами. Последнее сэкономит и время и нервы. Во всяком случае, мне. А он все равно обречен. Вон как глаза-то горят.
– С открытием - это не к нам, - сказал я.
– К нам только с популяризацией открытий. А первый рассказ об открытии должен быть в журнале научном. Иначе к открытию отнесутся несерьезно. Есть же "Вестник Академии наук", "Вопросы философии". Там вас и поймут лучше. И статью там можно напечатать солидную, не то что у нас. Гонорар там, правда, меньше...
– Да я ведь... ей-богу... не ради гонорара!
– он поднял ко мне свое порозовевшее лицо.
– Я о гонораре и не думаю.
– И напрасно, - раздался серьезный голос Гришки Строганова. Он стоял у входа в холл, тщательно обминая сигарету, казавшуюся крошечной в его могучих пальцах.
– Пушкин вот о нем думал... И Достоевский тоже, - добавил он после паузы.
– А уж Гоголь и Гейне...
– Гриша не договорил, сам себе заткнув рот сигаретой.
На несколько секунд я получил свободу слова и обрушил на посетителя добавочную груду громких имен.
– Но это же все писатели, - прохрипел учитель, уже полузадавленный.
– А ученые...
– Хе-хе, дорогой товарищ, - Гришка наконец разжег сигарету и снова получил возможность говорить.
– Белл, создатель телефона, судился из-за денег, Эдисон...
– Они изобретатели!
– Ньютон, Гаусс, Менделеев, Якоби, - имена пулеметной дробью сыпались из Гришкиного рта.
Учитель вздохнул, извинился, кое-как открыл свой портфель, путаясь в ремешках и замочках, засунул в него приготовленную было рукопись, закрыл его - по-моему, только на правый замочек, - попрощался и побрел к двери, нелепо отставив чуть назад руку с тяжелым перекошенным портфелем.
Я не знаю соответствующей статистики - не вел, но в этот день норма графоманьих визитов была явно перевыполнена.
Целая бригада телепатов и ясновидцев полчаса окружала мой столик (в холл я на этот раз не вышел, так как в кабинете мог хотя бы время от времени напоминать, что мы мешаем соседям). Они предлагали мне поехать посмотреть какой-то невероятный фильм, хотели познакомить с девушкой, творящей чудеса, и стариком, излечивающим все болезни наложением рук. И я должен был вежливо объяснять, что таких фильмов уже видел немало и все они не доказательны, что с невероятной этой девушкой я беседовал и в большой лаборатории, и в камере предварительного заключения (она была сверх всего мошенницей в точном смысле, который придает этому слову уголовный кодекс), что старика я знаю, и он действительно излечивает головную и зубную боль, но до туберкулеза и рака пока не добрался.
– Фома Неверующий!
– взвился самый упрямый из ясновидцев.
– Ну, а если я вот сейчас, вот здесь, прочту ваши мысли, тогда поверите?
Ответил ему - сзади, и это был именно удар в спину - Гриша:
– Да прочти вы его мысли, вы бы уже давно побежали жаловаться главному редактору.
Телепаты исчезли с такой стремительностью, как будто они срочно освоили технику нуль-транспортировки.
Я свободно вздохнул, осторожно потянулся и полез в стол за собственной рукописью. Превращать людей и вещи в слова - моя профессия, больше того, мое единственное умение. Надо писать...
Да где там писать! Очевидец приземления летающей тарелки жаждал поделиться со мною - и читателями - своими богатыми впечатлениями.
Потом явился создатель гипотезы о полости внутри солнца, за ним - автор вечного двигателя новой системы (система оказалась старой, проверенной).
В промежутках я обсуждал с авторами (настоящими авторами) проблемы будущего облика людей, догадки древних индийских ученых об эволюции, возможность того, что у нашей вселенной обнаружатся четкие границы...
Гриша вскрыл пришедшую в редакцию посылку и долго демонстрировал всем желающим стержень, на вид явно металлический, с тусклым свинцовым блеском. Стержень торчал из куска углистого сланца и согласно письму шахтера был им найден в полукилометре от поверхности земли.
Чуть позже Гриша долго объяснял пожилому человеку - явно не графоману, - что его статью надо переделать, сейчас она попросту неверна.
– Молодой человек, статья написана на тему моей докторской диссертации.
– Я не ВАК, не надо со мной спорить, - ответил Гриша.