Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Целин. Ему показалось, что школьники скучают, что Кристич не сумел заинтересовать их. И он начал говорить прямо с порога, включился, как хорошо отрегулированный мотор:

— Вы, наверное, и не догадываетесь, для чего мы пригласили вас в эту комнату? В цехах вам все показалось элементарно просто. Пропитывают корд, обрезинивают, делают из него браслеты, собирают шины, вулканизуют — и дело с концом.

Целин подошел к огромной, выше его роста, шине, прислоненной к стене, положил руку на боковину.

— А знаете, что такое шина? Это фантастическое произведение человеческого ума! Разве можно сравнить условия, в которых она работает, с условиями работы какого-нибудь механизма? У шины все время переменные условия. То зной, то мороз, то гладкий асфальт, то рытвины проселка, то скользкий лед, то острая, как наждак, щебенка. За время службы каждая точка шины изменяет свое положение по сравнению с другими пятьдесят миллионов раз! Что такое шина? Это сгусток решенных проблем. Возьмите корд. Он был сначала хлопчатобумажный, потом вискозный, потом капроновый, потом металлический. Сейчас появились новые разновидности химических волокон. А протектор? Он делался из натурального каучука, потом из смеси натурального и искусственного, теперь только из искусственного. Сколько человеческих умов трудилось над тем, чтобы создать шину такой, какая она есть! Но шина к тому же и сгусток нерешенных проблем. Как заставить ее служить столько, сколько служит автомобиль? И в условиях Арктики, и в условиях Африки? Как сделать наиболее безопасной? Как соединить в ней обычный каучук с новым, износостойким материалом? И тысячи, тысячи «как». Почему тысячи? Потому что здесь неисчерпаемые возможности и сложности химии. Вы знаете теорию сочетаний и можете себе представить, сколько комбинаций можно сделать из восьмидесяти составляющих, которые находятся в нашем арсенале и которые мы используем для производства резины. И наконец, шина — это объект для применения самых разных способностей и наклонностей. Хотите ее создавать — идите в конструкторское бюро, хотите делать — пожалуйста, в цех, испытывать — на испытательную станцию, исследовать — в центральную лабораторию, там больше тридцати разновидностей испытаний. И где бы вы ни работали, вы всегда будете в нашем общественном институте желанными гостями. И еще одно обстоятельство, о котором вам надо знать, — продолжал Целин. — Производство шин — это массовое, многотоннажное производство. Каждое мельчайшее улучшение, удешевление множится в миллионы раз. Допустим, сделали мы шину на один килограмм легче. Всего на один. Сколько шин выпускается в стране? Десятки миллионов штук. Значит, сэкономлено десятки миллионов килограммов резины. Вот теперь вы представляете себе значимость всякой творческой мысли, всякого дельного предложения.

Дверь распахнулась, вошел Брянцев.

Он был чем-то озабочен. Молча кивнул ребятам и, взяв под руку Целина, отвел к окну.

— Илья Михайлович, в камерном цехе разладилось. Перешли на другой каучук, и камеры утратили морозостойкость. При минус пятьдесят три становятся хрупкими, как патефонная пластинка. Чего-то не учли. Соберите исследователей цеха, надо искать причину. — И повернулся к Кристичу: — Саша, если вы сегодня свободны, помогите Илье Михайловичу. Да, чуть было не забыл. Срочно вышлите Дубровину шесть комплектов. — Кивнул на прощанье ребятам, глядевшим на него во все глаза. — А Валерия Ракитина прошу со мной. 

— Ребята лопнут от любопытства, — сказал Валерка, когда они с Брянцевым заняли столик у борта плавучего ресторана с претенциозным названием «Симпатия». — Я их здорово озадачил. Все допытывались, откуда я и что тут делаю. Все-таки от вас и от мамы я нахватался терминов и кое-каких понятий, ну они и удивляются. — Валерка рассмеялся, довольный тем, что удалось втереть очки старшим ребятам.

«Рассуждает серьезно, а поступает, как мальчишка», — подумал Брянцев и спросил с серьезным видом:

— Чем же ты их озадачил? Своими парадоксами? Вроде как тогда в Москве меня?

Валерка не потерял апломба.

— Да подбросил парочку ежистых фразочек.

— Что пить будем? — спросил Брянцев с провокационной целью.

— Я, пожалуй, пивом обойдусь… — явно важничая, изрек Валерка.

Брянцев усмехнулся про себя. «Ну и арап. Сколько апломба! Ишь, пивом обойдется. Вроде ему уже разрешается кое-что покрепче». Позвал официантку:

— Две бутылки пива, два шашлыка.

— Дядя Алеша, а вы хитрее, чем я думал, — сказал Валерка. — Пустили бы вы ребят по заводу с каким-нибудь недотепой, нанюхались бы они резины, наглотались сажи — и все впечатления. А так они завод глазами Кристича увидели. Изнутри. Потом еще Целин их поднял с вышки посмотреть. А признайтесь: вы нарочно вошли, чтобы тонус у нас подвинтить?

— Зашел не нарочно. Но если ты говоришь — подвинтил, тем лучше. Как тебе Кристич, понравился? Теперь ты его воочию увидел.

— А вы обратили внимание, что он на разных языках говорит?

Брянцев удивленно вскинул брови.

— С инженерами — как инженер, с рабочими — попроще. Даже строй речи у него меняется. А с этими несмышленышами — как педагог.

«Замечает то, чего не заметит и взрослый. А Еленка все еще считает его ребенком». Алексею Алексеевичу очень хотелось узнать, что решил Валерка, но он не спросил его об этом. Преждевременно и неосторожно.

Официантка принесла заказ и, хотя Брянцев не просил ее, поставила перед ним рюмку коньяку — всегда безотказный и оправдывавший себя местный способ выполнять план.

— Дядя Алеша, значит, вы настаиваете, чтобы я шинником стал? — разливая по фужерам пиво, спросил Валерка.

— Я тебе предоставляю полную свободу выбора. А с шинным заводом знакомлю для начала. В субботу поедем на нефтеперегонный, у меня там дела, а потом на завод синтетического каучука.

Валерка молча резал жесткий шашлык. Брянцев почувствовал, что мальчик болезненно воспринял этот уклончивый ответ, и ему стало жаль его. Мальчишку, конечно же, угнетает фальшивое положение матери, он по-своему переживает за нее.

— После школы, Валерик, тебе, очень может быть, придется пойти на завод, — мягко сказал Брянцев. — Очевидно, на шинный, потому что мы втроем — мама, ты и я — будем жить в городе, где есть шинный завод. И уясни себе еще одно: если ты станешь шинником, каких неоценимых советчиков приобретешь в нашем лице!

— А это… уже решено… у вас с мамой? — Валерка запнулся, внезапно оробев.

— Да, — просто, без нажима сказал Брянцев и заметил, что у Валерика повлажнели глаза.

Чтобы не смущать его, Алексей Алексеевич отвернулся, стал смотреть на реку.