Линию из полусотни кораблей быстро не перестроить, но Альмейда на ветре, ему проще, его дело – повернуть, остальное доделает шван... Дым позволял разглядеть лишь восьмерых фрошеров, все они поворачивали налево, но казалось – поворачивает лишь один, а остальные не более чем его отражения в мутном зеркальном коридоре.

– Вы знаете, что лучшая дистанция для линейного боя – пистолетный выстрел? – Кальдмеер смотрел на Йозева. – Знаете или нет?

– Так точно, – выпалил Зепп зазубренную премудрость, – пистолетный выстрел – идеальное расстояние для бортового залпа.

– Но не сейчас и не для нас, – адмирал протер окуляр полой плаща. – Когда станете капитаном, почаще вспоминайте, что правила срабатывают не всегда.

Чужие линеалы приближались, продолжая разворот. Еще несколько минут – и они станут носом, попадут под продольный огонь, другого такого случая не будет. Коронованный черный рыцарь надменно глянул Зеппу в лицо, за его спиной вздымались мачты, – пора! Почему «Ноордкроне» молчит? Неужели еще не зарядили?! Леворукий, сколько можно возиться!

– Полный бортовой!

Полетели обломки, над головой черного короля заполоскал разорванный парус, закачались и посыпались с мачты серые человечки.

– Все ядра попали! – завопили с марсов. – Все!

Но поворот продолжался, рука фрошерского короля тянулась к горлу залива, он уже не смотрел на Зеппа. Скоро они снова станут бортом, только ближе, гораздо ближе...

– Живее заряжайте... Живее, раздери вас закатные твари!

Орудийная прислуга втаскивала пушки, заряжала, открывала порты, подносила пальники. Сколько они возятся, шесть минут или шесть месяцев?! Наконец-то! «Ноордкроне» затрясло от собственных выстрелов.

– Бе... ер... дит... ...вер, – проорали с марсов сквозь подутихший ветер и орудийный гул, – ерал... венде! ...чал ...елку.

– Скоты, – рыкнул фок Шнееталь, разобравший явно больше Йозева, – какие скоты!

– Забудь, – отмахнулся адмирал, вглядываясь в окутанных дымом фрошеров, – без них проще.

– Здесь – да, – с какой-то тоской откликнулся капитан, – но прав тот, кто первым вернется в Эйнрехт.

– Я согласен положить шпагу, – улыбнулся Ледяной Олаф, – вместе с головой. Но пока все не так уж и плохо, может, сохраним и головы, и шпаги.

Снова ударили пушки, и Зепп с трудом удержался на ногах. Носились подносчики пороха с картузами, тут и там мелькала лысая голова судового врача. К счастью, работы у него пока было немного.

– ...думаешь? – в показавшемся почти тишиной свисте ветра проступил голос шаутбенахта. – Но почему бы тогда...

– Не поднять паруса? – усмехнулся Ледяной Олаф. – Да, мы можем выйти из боя и догнать Вернера. Если бросим караван на съедение. Ты представляешь, сколько их уцелеет? Нет, Адольф, на такое я не пойду. Не могу пойти. Привел их сюда я, и они начнут умирать только после меня.

– Как знаешь, – махнул рукой Шнееталь, – но мне будет жаль, если мы сдохнем, а Бермессер с Хохвенде – нет!

– На все воля Создателя, – адмирал резко обернулся. – А вы хороший слушатель, лейтенант.

– Простите. – Да что с ним сегодня такое! Толку никакого, свалился прямо на адмирала, да еще и подслушивает. Что подумает Ледяной, что скажут Ойленбах и Руппи? – Я... Я не хотел!

– Если б я тебе не верил, я б молчал.

Ветер отогнал дым, словно для того, чтоб было лучше видно готового к стрельбе развернувшегося фрошера. Зепп успел разглядеть на чужом полуюте мощную фигуру в алом, стоящие рядом едва ли достигали ей до плеча. На великане не было ни доспехов, ни хотя бы плаща.

Ледяной выхватил шпагу, салютуя противнику, и Зепп все понял, но на всякий случай взглянул на мачты. Ветер яростно трепал брейд-вымпел: Рамон Альмейда выбрал в противники Олафа Кальдмеера, и он был один, хотя на «Эберхарда» и «Отважного» навалилось сразу по двое.

– Это в самом деле кровная месть, Адольф, – адмирал натянуто улыбнулся. – Передать на все корабли: флагман желает видеть дружные залпы, а не разнобой.

Новая волна дыма скрыла вражеский флагман, и тут же закричал, разламываясь напополам, грота-рей, обломки закачались на остатках такелажа. Если они рухнут на палубу...

Ледяной Олаф поднял голову, разглядывая нависшую беду, фрошер продолжал стрелять побатарейно, но адмирал смотрел только на злополучные обломки, а Зепп – на адмирала, прикидывая, как половчей сбить его с ног, если не выдержат тросы.

Глухо ухали пушки, свистели ядра, свои и чужие, что-то лопалось, трещало, трепыхалось, падало, дым ел глаза, разлетающиеся щепки так и норовили впиться в лицо, шею, руки.

– Право руля! – Ледяной распоряжался словно на ученьях, только на сей раз предстояло утереть нос не соседним кораблям, а смерти. – Два румба!