— Я была бы вам очень признательна, потому что мне на самом деле очень нужно отыскать сведения о ней.

— Уверен, я что-нибудь раскопаю. — Мужчина ухмыльнулся. — Нет такого человека, родившегося в «Небесных воротах» за последние двести лет, о котором я ничего не смог бы найти! Мой отец был историком, и его дед тоже был историком. Они накопили огромное количество статей, документов и журналов. Благодаря их кропотливой работе и моему скромному вкладу я смог написать вот это. — И он достал книгу с названием «„Небесные ворота“. Первые годы».

Вероника умоляюще посмотрела на Моулета.

— Вы не можете дать мне почитать ее?

Тот усмехнулся и убрал книгу.

— Увы, это, к сожалению, не «Тайме». Дайте мне несколько дней, и я скажу, что мне удалось обнаружить о вашей Эмме Уилбур. А как зовут вашего друга, составляющего свое родословное дерево?

— Его зовут Ва… Вине Тремейн, — ответила Вероника. — Он родом из этих мест.

— «Небесные ворота» Тремейнов. — Моулет кивком указал на одну из многочисленных картин на стене. На картине был изображен большой дом, окруженный огромными деревьями с заросшими мхом стволами. — Город вырос вокруг их поместья, которое было самой большой плантацией во всей юго-восточной части Луизианы до Гражданской войны. После войны ее разорили.

— Там что-нибудь осталось?

— Только участок прекраснейшей местности. Вы вряд ли когда-нибудь видели такое. Хотите взглянуть? У меня много работы, так как через полчаса здесь будет экскурсия из местной начальной школы, но я могу нарисовать вам карту.

Нет. Через пять часов ей нужно быть в библиотеке, а поездка займет половину этого времени. И потом у нее еще назначен ленч с Дженни.

— Это было бы здорово.

Они обменялись телефонными номерами, и Моулет пообещал позвонить сразу же, как обнаружит что-нибудь интересное. Вероника сложила карту и по главной дороге выехала из города. Преодолев около трех миль, она свернула и проехала еще четверть мили по извилистой грунтовой дороге, как было указано на карте. Первоначально город строился вокруг «Небесных ворот», но со временем исторический центр оказался на окраине.

Еще несколько крутых поворотов — и Вероника остановила машину. Она находилась в окружении огромных дубов, поросших мхом, и необыкновенно зеленой травы. Чувство умиротворения охватило девушку.

Здесь было необыкновенно красиво — настоящий рай на земле. Вероника улыбнулась и прошлась по поляне, представив дом с картины в окружении этих деревьев. Она попыталась представить бегущего к ней Валентина, но не смогла. Как только девушка закрывала глаза, она видела его, но он был в кровати — в ее кровати — в его кровати — в их кровати…

Где теперь все это?

Вероника еще немного походила вокруг, заметила несколько белок, а потом направилась обратно к своему автомобилю. И в этот момент она уловила этот запах — его запах.

Девушка осмотрелась, но вокруг по-прежнему были только деревья и мерцающее марево луизианской жары.

Она потянула носом воздух и снова почувствовала этот запах. Он был таким отчетливым и манящим, дразнил ее обоняние и тянул куда-то к небольшой рощице. Вероника направилась туда и вышла к источнику этого восхитительного запаха.

Перед ней, сверкая, текла река, и прохладная свежесть воды смешивалась с запахом яблок. Хотя яблочный сезон уже закончился, несколько плодов все еще валялись на земле под ближними деревьями. Запах был слабым, но отчетливым, — его запах.

Вероника остановилась на берегу реки, закрыла глаза, и это пришло — перед ней появились кристально чистые видения. Маленький мальчик Валентин несется по берегу, ныряет в реку, сидит под деревьями со своей лягушкой Яркие, отчетливые и легкие картины проплывали перед ее мысленным взором. Сначала маленький мальчик, затем подросток, а потом взрослый человек выходил на берег и пристально смотрел на полную луну в темном небе. В глазах Валентина были тревога, удивление и печаль.

Последнее видение стояло у нее перед (лазами всю дорогу до Лафайетта и во время ленча с Дженни.

Напрасно девушка пыталась избавиться от этого и внушить себе, что Валентин всегда был призраком и никогда не был человеком.

— Расскажи мне все об этом мужчине, — попросила Дженни, когда они заказали лазанью [5] и хлебные палочки в маленьком итальянском ресторанчике рядом с университетом.

— Он не совсем мужчина.

Дженни прекратила жевать.

— Может быть, я что-нибудь не правильно расслышала? С двумя детьми я не привыкла к такой тишине. Ты сказала, что он не мужчина?

— Он… Ну, он…

— Подожди, милая. Он — это она, правильно? Поэтому ты и живешь словно монахиня.

— Конечно, нет. Он, несомненно, он, просто… Ладно, — глубоко вздохнула Вероника. — Он… не такой, как все.

— У него другая ориентация?

— Нет.

— Он другой веры?

— Нет. Он… не совсем настоящий. Понимаешь, он является объектом моей работы по курсу Гайдри. — Вероника понимала, что опускается все ниже и ниже, обманывая Дженни. Но с другой стороны, она не могла сказать подруге, даже самой близкой подруге, что в ее кровати поселился призрак легендарного любовника. Дженни все это отнесет на счет ее кричащих в заточении гормонов и будет сильно переживать по этому поводу.