Все встают. В продолжение этой сцены актеры, кроме Калигулы и Цезонии, могут двигаться, как марионетки. Калигула, откинувшись на ложе, безудержно смеется.

Взгляни на них, Цезония! Ничего нет! Честь, совесть – как там еще? мудрость нации – все исчезло перед лицом страха! Страх, Цезония, это прекрасное чувство; без примесей, чистое, бескорыстное, животное чувство! Одно из тех редких чувств, которые лишают человека всякого благородства. (Проводит рукой по лбу. Пьет. Дружески. ) Поговорим о чем-нибудь другом. (Керее. ) Что-то ты сегодня молчалив, Керея.

Керея. Я готов говорить, Кай, – как только ты позволишь.

Калигула. Чудесно. Тогда помолчи. Я лучше послушаю нашего друга Муция.

Муций (через силу. ) Как прикажешь, Кай.

Калигула. Ну, расскажи нам о своей жене, Муций. А для начала пусть она идет ко мне.

Жена Муция идет к Калигуле.

Ну, Муций? Мы ждем.

Муций (растерявшись. ) Моя жена?… Я… я ее люблю…

Общий смех.

Калигула. Конечно, дружок, конечно. Но это так банально!

Женщина ложится рядом с ним. Он рассеянно целует ее в левое плечо. Все более приходя в хорошее расположение духа:

Правда ведь, когда я вошел, вы составляли заговор? Хотели немножко побунтовать, а?

Старый патриций. Кай, как ты можешь!

Калигула. Это не имеет значения, моя радость. Нужно чем-то заниматься на старости лет. Но все это не имеет значения. Вы не способны к решительным действиям… Кстати, мне пришло в голову, что нужно еще урегулировать несколько государственных дел… Но вначале отдадим дань тем властительным желаниям, коими наделила нас природа.

Поднимается и уводит жену Муция в соседнюю комнату.

Муций порывается встать.

Цезония. Ах, Муций! Я бы выпила еще этого прекрасного вина.

Муций покорно наливает ей. Общее неловкое молчание. Сиденья поскрипывают. Следует несколько натянутый диалог.

Цезония. Так. Керея. Может быть ты теперь скажешь, почему вы дрались?

Керея (холодно). Все началось, дорогая Цезония, с того, что мы заспорили, может ли быть поэзия опасной.

Цезония. Это ужасно интересно. Хоть и недоступно моему женскому пониманию. Все же меня восхищает, что ваша страсть к искусству довела вас до драки.

Керея (так же). Да; к тому же Калигула говорил мне, что истинная страсть не бывает без некоторой жестокости.

Геликон. Равно как и любовь – без капельки насилия.

Цезония (ест). Вполне справедливо. А вы что думаете, господа?

Старый патриций. Калигула бесстрашный психолог.

Первый патриций. Он красноречиво говорил нам о мужестве.

Второй патриций. Он должен обобщить свои идеи. Это будет бесценное сокровище.

Керея. К тому же это его займет. Он явно нуждается в развлечениях.

Цезония (продолжая есть). В таком случае вам приятно будет узнать, что он думал об этом и сейчас пишет объемный труд.

Входят Калигула и жена Муция.

Калигула. Муций, я возвращаю твою жену. Она опять принадлежит тебе… Извините, господа, мне нужно сделать несколько распоряжений.

Быстро выходит. Муций, побледнев, подымается на ноги.

Цезония (Муцию). …Без сомнения, это будет один из величайших научных трудов.

Муций (по-прежнему глядя на дверь, за которой скрылся Калигула). И о чем в нем будет говориться, Цезония?

Цезония (равнодушно). О, это выше моего понимания.

Керея. Надо думать, это будет труд об убийственной силе поэзии.

Цезония. Я думаю, что да.

Старый патриций (игриво). Что ж, это его займет, как сказалКерея.

Цезония. Да, моя ненаглядная… Но вас, должно быть, смутит название этого произведения.

Керея. И как же оно называется?