Шрифт:
Пароход отчаянно задымил и поспешил к другим кораблям - военным - под прикрытие их орудий.
Прохор Петрович стоял, прижавшись спиной к бетонной стене склада, и смотрел, как мечется по палубе красная корзинка...
– Прохор Петрович!
– раздался голос. В каюту просунулась голова матроса.
– Вас в порт вызывают, к начальству!
"Опять уговаривать", - подумал Прохор Петрович, снял со стены фуражку, натянул ватник и вышел на палубу.
КАТЕРА
Начальник сидел за большим пузатым столом и вертел в руках толстую зелёную авторучку.
– Вот и ты!
– сказал начальник и кивнул.
Прохор Петрович остановился перед столом.
– Как здоровье?
– спросил начальник.
– Ничего.
– Вот, вот... только что ничего: Дело есть срочное. Не знаю, как с тобой и быть.
Прохор Петрович пожал плечами. Он мял в руках фуражку с гербом, смотрел на зелёную авторучку и думал: "Сейчас опять начнёт про берег..."
– Проводка есть одна. Срочная, - сказал начальник и поскрёб пальцами лысый выпуклый череп.
– Катера в бухту Надежда провести надо.
– Раз надо...
– сказал Прохор Петрович.
– Военные катера. Народ там молодой; винты тонкие, сидят глубоко. Наломаете дров - всем отвечать...
– Начальник поморщился и махнул рукой. Ладно! Всё равно: все лоцмана в разгоне - идти надо тебе... Стареешь, Прохор Петрович, стареешь! Вон глаза - как углем обведены... В Надежду вход-то теперь по-новому: от буя рекомендуется поворот влево. Обмелело там. Ну, иди!
...Катера подошли ночью.
По узенькому трапу Прохор Петрович поднялся на борт головного.
На мостике, рядом с рулевым и сигнальщиком, стоял молодой лейтенант.
– Лоцман?
– спросил лейтенант.
– Лоцман.
– Отходим!
Позади Прохора Петровича послышалось сопение, трап подпрыгнул.
– Это ещё что такое?
– спросил лейтенант и посмотрел в темноту. Вахтенный, не пускать собаку!
– Медведь тут, товарищ лейтенант!
– крикнул вахтенный.
– Какой медведь? Гнать его!
Прохор Петрович, не говоря ни слова, повернулся и пошёл по трапу назад.
На катерах уже заводили моторы.
– Чёрт его знает что!
– сказал лейтенант.
– Это ваш медведь? Так ведь поймите, нельзя его брать на военный корабль!
Прохор Петрович пожал плечами.
– К вечеру шторм обещают!
– сказал сигнальщик.
– Тьфу ты!.. Пропустите зверюгу!
– сказал лейтенант.
– Только чтоб её духу около мостика не было. Пускай на корме сидит. И к пулемётам не подпускать!
Прохор Петрович вернулся.
С громом завелись моторы. Катер рывком отлетел от причала и помчался в чёрную ночь, вымётывая из-под бортов белые гаснущие пятна пены.
На поворотных, невидимых в темноте мысах, звёздочками замерцали маячные огоньки.
– Проблёскивают!
– сказал лейтенант, показывая на огоньки.
– Там, что ли, главные мели?
– Затмеваются, - сказал Прохор Петрович.
– Здесь все огни затмеваются... Главные мели утром проходить будем.
Ночь кончилась, занялось утро - полный штиль.
Из-за тоненькой полоски сахалинского берега всплыл оранжевый шар солнца. Желтея и уменьшаясь, он начал подниматься выше и выше.
– Море-то как остеклело!
– сказал Прохор Петрович.
За головным катером шли ещё три. Они неслись, не касаясь носами неподвижной воды, глубоко погрузив кормы. Оттого, что катер не трясло и не било, Прохору Петровичу казалось, что он совсем не движется.
Впереди вынырнул красный буй.
– Тут мели?
– спросил лейтенант.
Прохор Петрович кивнул.
– Буй не на месте, - сказал он.
– Должно быть, его волной сдвинуло.
Лейтенант удивлённо поднял брови.
– Что же делать?
– встревоженно спросил он.
– Ничего, повернём! Как на берегу вон та сопочка за соседнюю спрячется, - поворот сделаем.
Лейтенант поднял бинокль и осмотрел берег.
– Ничего не разобрать! Где вы сопочку увидели?
– Сейчас, сейчас... подходят... Сошлись!
– крикнул Прохор Петрович. Лево руля!
– Лево руля!
– сказал лейтенант.
Он молчал до тех пор, пока по носу не открылся следующий буй.
– Точно идём!
– сказал он.
– Ну, у вас и глаза! Сигнальщик, передайте на камбуз, чтобы на мостик подали чай. Мне и лоцману.