5. Прощай, четвертая

Помощь дивизиям 13-й армии при выходе их из окружения.
– Передача войск. Армейское управление развертывается в управление Центрального фронта

14 июля, утром, вместе с генералом Поповым и группой штабных командиров я выехал на правый фланг 28-го корпуса в район Чаус.

День был жаркий, солнечный. Дорога казалась пустынной. Лишь проехав половину пути, мы стали обнаруживать в рощицах и кустах замаскировавшиеся там тылы частей, занявших оборону по реке Проня. У копошившихся возле повозок красноармейцев лица были черные от загара и пыли, и это делало их похожими друг на друга.

У самых Чаус, возле железной дороги, встретили небольшую группу вооруженных людей, цепью выходивших из лесу. Возглавлял ее худой, небольшого роста командир в форме НКВД, имевший при себе какой-то музейный пулемет явно иностранного происхождения. Внешний вид командира, дополняемый темными очками, не мог не вызвать улыбки.

– Разыскиваем вражеских диверсантов, - с таинственным видом доложил он генералу Попову.
– Утром в милицию заходили два гражданина, которые видели снижавшихся здесь парашютистов.

– Едва ли вы найдете этих парашютистов, - заметил Попов.
– Лучше бы разобрались, что за люди сообщили вам о них...

Сколько раз во время отступления в Белоруссии мы отрывали войска для розыска якобы выброшенных с самолетов вражеских диверсантов. И, как правило, сведения об этом были ложными, исходили от враждебных элементов. Теперь мы имели возможность убедиться, что на такого рода поиски отвлекаются не только военнослужащие.

В Чаусах на западной окраине нашли батальон 143-й стрелковой дивизии. Бойцы сидели в окопчиках, отрытых на огородах. У перекрестка дорог стояла батарея.

Командир батальона доложил, что никаких войск в Чаусах больше нет. Связь с дивизией он поддерживает посредством конного посыльного. Штаб 13-й армии, но его данным, находился восточнее Чаус.

Послав двух человек на поиски штаба армии, мы в течение часа оставались в батальоне.

– Сегодня с утра артиллерийская стрельба особенно явственно слышна на севере, в районе Горок, - делился с нами комбат.
– Еще вчера вечером я выставил на северной окраине юрода роту с двумя 45-миллиметровыми пушками. Она контролирует дорогу из Горок. Сегодня утром но этой дороге к Чаусам приближался броневик с несколькими мотоциклистами. Обстреляли его из пушки, и он ретировался на север.

Высланные на розыски штаба 13-й армии командиры усыновили, что в районе Чаус его уже нет. Командарм уехал под Быхов, где шли бои, а штаб переместился в Кричев.

После этою генерал Попов направился в свои войска проверять оборону на реке Проня, а я решил наведаться к коменданту станции Чаусы. Комендант доложил, что станция подвергается систематическим налетам вражеской авиации. В гот день немецкие бомбардировщики успели уже трижды нанести свой визит. Часть станционных построек была разрушена. На путях валялись разбитые вагоны и платформы. Мимо меня пронесли нескольких убитых.

Коменданту эта картина была, как видно, не в диковинку, и он спокойно продолжал свой доклад:

– Эшелоны и транспорты подаются сюда только ночью. Двое суток назад у нас выгрузился пятый эшелон сто тридцать второй стрелковой дивизии. Командует ею генерал-майор Бирюзов. Сосредоточивайся она в районе Быхова.

Оставаться здесь дольше не имело смысла, и я тоже поехал проверить оборону на Проне. Больше всего меня интересовало положение дел в 42-й стрелковой дивизии. Она занимала оборону на фронте до 20 километров, и в полосе ее находился Пропойск. Ни противотанковых мин, ни других средств для создания на пути врага серьезных инженерных препятствий здесь не имелось. Стрелковые взводы и роты едва успели отрыть окопчики. Подступы к реке с запада прикрывались огнем артиллерийского полка. В районе Пропойска один его дивизион стоял на открытых позициях, изготовившись к стрельбе прямой наводкой. У моста через реку Проня была выставлена батарея ПТО, и мост подготовлен для взрыва. Там же находился и командный пункт командира 41-го стрелкового полка.

Неожиданно для себя я встретил в этой же дивизии и члена Военного совета Ф. И. Шлыкова.

– В километре за Пропойском, - сообщил он, - местное население под руководством бывшего коменданта Брестского укрепрайона генерала Пузырева отрыло многокилометровую глубокую траншею, но ее никто не занимает.

– Разделяю ваше возмущение, - ответил я.
– Но дело в том, что Пузырев подчинен непосредственно фронтовому инженеру и строит оборонительные рубежи по его плану. С войсками начертание этих рубежей не согласовывается.

По-видимому, виной всему была необыкновенная подвижность фронта. Но факт остается фактом, большинство построенных местным населением траншей так и не было использовано войсками при отступлении...

Вечером по возвращении на командный пункт армии я получил данные, что в районе Мстиславля, против правого фланга воздушно-десантного корпуса, со стороны Горок появились небольшие отряды моторизованной пехоты с танками. Я сообщил об этом в штаб фронта, и оттуда немедленно последовало указание: