– Что за чертовщина? Ты же холост.

– Меня зовут Генри Джерри, - тихо проговорил Даффи.

Кондон едко ухмыльнулся.

– Старческий маразм, - громко сказал он, наклонившись вперед.
– Что ты натворил? Ограбил банк?

"О, боже!" - подумал Даффи.

– А может вкладчики выступают против того, чтобы вице-президенты банков пользовались своими настоящими именами, когда их хватают местные полицейские в местном пристанище местных пороков? Боже праведный, да тебе, наверно, не хватает имён!

– Предстоит важная сделка в Цюрихе. Не хочу навлекать конкурентов, - туманно пояснил Даффи.

– Какая конкуренция?! Ты, наверное, настолько постарел, что разучился воровать! ______________________________

Мэйфейр - аристократический квартал Лондона, где находятся самые шикарные отели, казино, клубы.
– Примечание переводчика.

– 31

– Ничего подобного, - гордо заявил Даффи.
– И вообще, что ты имеешь в виду?

Кондон лишь ангельски улыбнулся, и Даффи поторопился, как можно скорее, переменить тему разговора.

– Я слышал, ты служил в Германии?

– Всё правильно, служу... Бонн, - кивнул Кондон.
– Понемногу выпиваем, понемногу дерёмся и снова попадаем в тюрьму.

– Я слышал, тебя сделали тайным агентом.

– В баре все агенты, - улыбнулся Кондон.
– За исключением меня... Конечно, я служу в авиационной разведке, но с тех пор, как в военно-воздушных силах пристрастились к кокаину, об этом не стоит и говорить.

Они оба засмеялись и выпили ещё виски с содовой.

Вдруг Даффи заметил в дальнем конце бара мелькнувшее на мгновение небритое лицо Генри Ламбета.

– Чёрт побери, что с тобой происходит?
– сказал полковник Кондон, встревоженный внезапным испугом приятеля.

– Подожди... Подожди здесь...
– Даффи поднялся с места и поспешно стал пробираться между столиками. Пройдя весь зал, он подошёл ко входу в вестибюль, но Ламбета там не было.

Даффи жестом подозвал к себе официанта.

– Что вам угодно, сэр?

– Здесь только что был джентльмен.

– Не имею понятия, сэр.

Потрясённый Даффи вернулся к своему столику. Полковник Кондон с любопытством посмотрел на приятеля.

– Тебе нехорошо?
– заботливо спросил полковник.

– Извини, - сказал Даффи и вытер платком потный лоб.

– С тобой это часто случается, когда встречаешь старых друзей?

Даффи молча покачал головой и виновато улыбнулся.

– Мне надо выпить, - сказал он.

Они выпили ещё виски с содовой и через несколько минут Даффи снова украдкой бросил взгляд в противоположный конец зала, где видел Генри Ламбета. На этот раз Даффи увидел подозрительного незнакомца, пристально смотревшего прямо на него.

"О, Боже, - подумал Даффи, увидев как незнакомец сделал выразительный жест рукой и насмешливо улыбнулся, - агент Интерпола!"

– Рик, - хрипло пробормотал Патрик Даффи, - кажется, за мной пришли.

Полковник медленно обернулся и над ухом Даффи раздался его весёлый смех.

– Это же ко мне, старый ты банковский ворюга!
– сказал полковник и жестом пригласил загадочного незнакомца.

Даффи облегчённо вздохнул, наблюдая за рослым мужчиной, неторопливо приближающимся к их столику.

– Этого сумчатого дьявола зовут Чарли Рэйвенсмит-младший. Он мой новый ______________________________

На Австралийском материке этот зверь полностью исчез и встречается только на Тасмании. Сумчатый дьявол является тотемным знаком некоторых туземных племён.
– Примечание переводчика.

– 32

австралийский друг. Его отец так быстро делает деньги, что Чарли не успевает их тратить, несмотря на усиленную помощь многочисленных лондонских красоток, с которыми он тебя ещё познакомит. Вот увидишь.

– Мне нравится как он одет, - сказал Даффи, становясь по мере опьянения, всё благодушнее и беспечнее.

– Ты тоже можешь так одеться, если посетишь салон-ателье "Семь иголок" на Сэвил-роу, - ответил полковник Кондон, приподнимаясь, чтобы поздороваться с австралийцем: - Чарли, дружище, давай уляжемся вместе со львами и заревём что есть силы!

Рэйвенсмит сел рядом и Кондон представил ему Даффи, который был очень удивлён, что полковник чётко запомнил его новое имя Генри Джерри, произнесённое лишь однажды. Рэйвенсмит был статным худощавым мужчиной с весьма вульгарными усами, грубой кожей и крупным орлиным носом. Но самым примечательным в его облике были ангельские голубые глаза, внушающие полное доверие. На его лице постоянно сохранялось удивлённое и несколько наивное выражение, которое, как выяснилось позже, ничуть не отражало внутреннего состояния.