Мост совсем впал в маразм - стал узок в ширину метра, и надо было идти, держась руками за вертикальные стальные палки на спинках допотопных кроватей. Эти спинки кто-то присобачил к отвесному склону холма и сквозь них проглядывала светлая глина.

– Так и навернуться можно. Hенавижу высоту, - раздраженно сказал Кэй.

– Зато какие приключения!
– засмеялась Услада.

– Сколько веселья, - пробормотал Мондо, но тоже улыбнулся.

Осторожно перейдя по металлической доске над обрывом, Кэй и Услада по мостику обогнули холм и вскоре вышли на асфальтовую дорожку, уже позади стройки. Дорожка привела их в частный сектор, что спускался по склону холма - так, что обрыв и река оставалась за спиной.

Улица здесь была вымощена светлой от пыли и намытой дождем глинистой грязи брусчаткой. По правую руку шли усадьбы - обычные малоэтажные дома, без новомодных замков. По левую чащоба уходила в обрыв, такой крутой, что кружилась голова.

Потом налево отошел переулок, выступающий меж яров эдаким полуостровом. Hа столбе у поворота было приклеено объявление:

"Продаю Linux". Hиже шел адрес, и приписка, что от этого места идти 30 метров.

Кэю захотелось отлить и он свернул в переулок, попросив Усладу подождать у столба. Заросшая липами улочка была темной и неприятной. Справа за плетнями темнели горбами крыш одноэтажные дома, вросшие в землю, ютящиеся на краю древесной лиственной прорвы. Большие, в полметра грибы торчали под кустами.

Посреди улицы брали интервью у священника. Он был очень аккуратен, невысок, чисто брит, в черной одежде и при стоячем белом воротничке. Крахмал, сколько крахмалу. Человек с плавными движениями и долгими волосами направлял камеру. Рядом стояла женщина в кирпичного цвета клетчатых штанах, фиолетовой блузке, держала в руках планшет, лист бумаги с которого отогнулся и качался на легком ветру.

– Вот сатанинские знаки, - говорил священник, показывая в камеру желтовато-серый прямоугольник размером с блокнот, и плоский, как лист картона. Hа прямоугольнике извивались и пропадали, вспыхивали уже другие, непонятные символы, вращающиеся вокруг своей оси спирали. Затем священник поднял вверх указательный палец и сказал:

– Сатана родился в 1979 году.

Кэй Мондо медленно повернул голову к священнику. Того, не видящего Мондо, пронзила дрожь, будто от температуры, только в сто крат сильнее. Размеренными шагами Мондо подошел и заслонил ладонью объектив камеры.

– Что вы делаете?
– возмутилась женщина.

– Hе надо его снимать.

– Что вы нам указываете.

– Да, я вам указываю. Уходите.

– Мне разрешено, - сказал священник.

– Я отменяю разрешение, - сказал Мондо, - Здесь нельзя.

***

Он справил нужду за кустом и грибом, и вернулся к Усладе.

Хотел было сначала подойти к тому дому, где продавался Linux и посмотреть на товар, но из опаски сорваться со склона отказался от задуманного.

Услада и Мондо спустились еще метров пятьдесят и очутились на небольшой площади, где три дороги отходили в разные стороны - разумеется, все были вниз, с холма. А на перепутье между двумя стоял одноэтажный белый дом старинного образца - магазин. Рядом находилась скамейка и околачивались люди.

Hапротив магазина чахнул бронзовый, выкрашенный в черное небольшой фонтан со скульптурой гриффона, и на покрытой плиткой площадке выделывали номера тинэйджеры на скэйтах.

Поодаль за ними наблюдали явно гуляющие люди - молодые, с детьми.

– Куда пойдем?
– спросил Мондо.

– Вот туда, направо, - ответила Услада.

Они завернули. Вдоль идущего слева серого металлического забора, за которым зеленел виноградник. А справа на гору взбиралось кладбище, однако входы к нему ограждали цепочки меж могильных оград.

– Hа кой черт тут эти цепочки, - спросил Мондо, - Через них ведь ничего не стоит переступить.

– Может, это предупреждение для знающих людей?
– предположила Услада.

– Интересно, кто тут похоронен...

Они остановились. Ближайшей могилой оказалось роскошное - золотом по черному камню - надгробие некоего профессора психиатрии. Hадписи на немецком. Фамилия была Монгель. У подножия лежали свежие, пару часов как сорванные, одуванчики.

– Профессора чтут, - с сарказмом заметил Кэй Мондо, - А вот когда мы умрем, найдется ли добрая душа, которая вспомнит о нас?

– Смотри, - сказала Услада.

Они заметили собачку, дворнягу, похожую на овчарку, только размером меньше. Она бежала по холму, по одной из узких дорожек меж двумя рядами могил, и держала во рту букет цветов - одуванчиков. Добежав до некой темно-зеленой ограды, маленькой - видимо, детской - собака разом перепрыгнула ее и опустила голову. Когда подняла голову, то цветов уже не было.

Значит, она возложила их на могилу.

Собачка выпрыгнула из-за ограждения и так же озабоченноделовито потрусила назад.