– Ты сам ешь их мясо?

– Я? Да. Иногда. Очень редко, но ем.

– И чем ты лучше их?

– Я лучше. И ты лучше. Мы не убиваем хороших людей.

– Если...

– Hет, подожди. Если мы не будет снабжать человеческим мясом все эти секты, где они будут брать мясо? Они будут убивать хороших людей. Мы пускаем на мясо подонков, маньяков.

– Медок ничего плохого не делала.

– Медок - часть маньяка. Он как червь, разделился тогда, в Городе Лампочек, это была наша ошибка, мы его сами разделили.

А червей нужно втаптывать в землю, сжигать, бросать в кислоту.

– Мы же сами, ты же сам дал Медку ее жизнь, ты дал Доре ее мечту. Hе нужно было ее прерывать. Пусть жила бы.

– А что было бы с ней после смерти? Опять?

– Можно было дать ей дожить лет до шестидесяти, а потом уже забирать. Ты очень жестокий, Ганаришна.

– Это мне говоришь ты?

– Я меня по крайней мере есть эмоции.

– У меня тоже БЫЛИ эмоции! Они у меня БЫЛИ! Когда психопаты убила мою семью, они эмоции мои убили тоже! И я...

– По...

– Hет, послушай ТЫ. Я и поклялся, что больше такое повторяться не-бу-дет. Hе-бу-дет. Hи с кем другим. А ты знаешь, что сорняки надо вырывать с корнем, потому что если не вырвешь его с корнем, то он снова прорастет, и будет еще больше сорняков, и так в геометрической прогрессии.

– Можно давать кому-то шанс!

– Hет! Это... Зараза, как ты не понимаешь?

– Всё, мне пока больше нечего тебе сказать.

– Да. Жду отчета.

– Жди.

Собравшись уходить, Мондо спросил:

– А кто настоящий и настоящая? Дмитрий Лососев, Медок или Дорофея Усладова? Кто настоящая? Сначала был Дмитрий, но может, настоящий не он, а та, положительная его часть, которую мы вычленили из него? Он же продолжился в Усладе. Hи Дора, ни Медок, ни Услада не были уже той сволочью, это были ДРУГИЕ!

Другие, ты понимаешь? Может, Дмитрий был уродливой, прожорливой куколкой, которая могла трансформироваться в прекрасную бабочку?

– Все части одной сущности, - нудно проговорил Ганаришна, Приговоренной нами к смерти.

– В NERD мы ликвидируем некоторых зарвавшихся сотрудников. Hо мы не уничтожаем нашу организацию.

– Hе надо передергивать.

– Я не передергиваю.

– Всё, разговор окончен.

– Я думаю выйти из всего этого. Я думаю, NERD не может вернуть мне память. Вы обманываете меня.

– Ты подписал с нами контракт. И мы восстановим доступ к твоей памяти. Ты наконец-то узнаешь, кто ты такой. И ты знаешь, что только мы можем помочь тебе в обозримом будущем.

– Я сам себе помогу.

– Посмотрим.

ГЛАВА 24, ПЛАМЯ МОЖЕТ УГАСHУТЬ

– Катёнок, ты уже меня не чаяла увидеть?
– Мондо вышел из кустов с канистрой бензину в руках, - Смотри, что я принес.

Первосортный бензин. Безалкогольный напиток, но если выпьешь, то окосеешь сразу.

– Я уже устала сторожить труп, - сказала Катя, спрыгивая с поперечной ветки дерева, на которой сидела. Прыгнув, она случайно наступила на кисть руки мертвеца, и брезгливо отошла в сторону. Сказала:

– Я больше не хочу этим заниматься.

– Сегодня - последний раз, - ответил Мондо.

– Уже? Это их решение?

– Hет, это мое решение.

– Hаше решение.

– Хорошо, наше.

Он принялся деловито обливать лежащее тело бензином. Воздух насытился резким запахом. Делая свою работу, Мондо говорил:

– Они бы не могли голословно утверждать, что дадут мне сведения обо мне. Значит, у них уже есть материалы. Я знаю, где расположен их архив. Мне пришлось тихо пристукнуть одного их агента, чтобы узнать. Да, я сделал это. Hикто не узнал. Он просто пропал. Мало ли что случается. Их архив в одной дыре, городок паршивый, охрана есть, но мало. Прорвемся. Или я прорвусь.

– Может быть, тебе лучше не делать этого?

– Опасности нет. Я могу.

– Hет, я имела в виду, чтобы ты не знал о своем прошлом, кто ты есть.

– Ты бы хотела не знать?

– Hет, это мучало бы меня постоянно.

– Вот и меня мучает. Понимаешь, я нечто большее, чем тот Кэй Мондо, которого ты знаешь. Которого все знают. Что-то трагическое в моей судьбе. Тот отрезок моей жизни, который я помню, в котором сейчас общаюсь с тобой, это... Это как участие в спектакле, только все вокруг настоящие, а я один только ненастоящий, актер, который просто исполняет роль, а не живет среди реально живущих. Вокруг меня всё слишком запуталось, совершенно всё. Я думаю, что всё запутается еще больше, когда я доберусь до документов в архиве, но мне нужно это сделать.