Райсмик запрыгивал уже на ходу.

– Как думаете, к ужину управимся?

Радченко вырулил на дорогу и вдавил до упора педаль акселератора.

– Если не станешь строить из себя героя, то рано или поздно до дома доберешься.

– Какого героя, Гена Сергеевич?
– удивился Райсмик.

– Напомнить историю с Питкой?

Году в девяносто первом Райсмик принял участие в захвате чешского гостя Карела Питки, промышлявшего поставками в Прагу эстонских и российских проституток. К делу Юри имел отношение косвенное, но, когда узнал, что чех захватил в заложницы четверых женщин, вызвался добровольцем - и был ранен.

– Так это когда было, - протянул Райсмик.
– Молод был, в иностранные газеты попасть хотел. Теперь я мудр и осторожен.

– Не верю.

– Почему?

– Ты по-прежнему "тащишься" от рэпа.

***

Агафонов и Греховодников сидели за круглым столом в гостиной друг против друга и периодически поглядывали в распахнутое окно. Они нервничали.

Они знали: серьезный прокол в самом начале операции - примета скверная. Да и не давал покоя вопрос: с кем должны были встретиться хозяева кейса с белым порошком, и чего от них можно ожидать?

А растекшемуся по креслу Аликбекову было жаль несчастного Карцева.

– У него в Ачинске мать с сестрой, - сержант глянул на тихо хрипящего в забытьи ефрейтора.
– И невеста...

– У всех нас дома кто-то есть!
– оборвал его Греховодников.
– Ради них и подставляемся.

– Они дружили с четвертого класса, - продолжал Аликбеков.
– Хотели пожениться, но жить негде и не на что.

– Ты небось тоже на калым зарабатываешь?
– зло усмехнулся лейтенант. Сколько жен купить надумал?

– Заткнись, лейтенант!
– процедил Агафонов.

Глаза Греховодникова в миг налились яростью.

– Выбирайте слова, прапорщик! Я старше по званию...

– А командую группой я, - спокойно парировал Агафонов.
– Так что закрой свой хлебальник и не чирикай.

Греховодников покраснел. Он побаивался крутого прапорщика, прошедшего через Афган, Карабах и Чечню. Но все же не до такой степени, чтобы молча сносить любые оскорбления, да еще в присутствии сержанта. Вряд ли настоящий момент был подходящим для выяснения отношений, но именно в тягостные минуты ожидания предстоящего боя нервы лейтенанта требовали разрядки.

Агафонов это чувствовал. Старый хитрец, он сделал пол-оборота лица к окну, но краем глаза продолжал следить за лейтенантом. Греховодников "купился" - резко вскинул руку к лицу прапорщика. Агафонов легко перехватил кулак в нескольких сантиметрах от челюсти, вывернул руку лейтенанта, вынудив его плюхнуться лицом в стол, и сильным ударом ладонью в ухо сбросил со стула.

– Ах ты, гад!
– взвыл Греховодников, схватил Агафонова за ноги и изо всех сил потянул на себя; грохоча переворачиваемым стулом, прапорщик съехал под стол.

Катаясь по полу, они продолжали выяснение отношений и ставили предельно возможное количество точек над "i".

Аликбеков не вмешивался. Вообще-то, он недолюбливал кичливого лейтенанта, а Агафонова, как профессионального солдата, крепко уважал. Но спор их казался мелочным. Как и все происходящее после ранения ефрейтора даже предстоящий бой. Теперь он почему-то был уверен в скорой смерти: своей, лейтенанта и даже прапорщика. Ему только очень хотелось, чтобы Карцев непременно выжил и обязательно женился.

– Приказ всем группам по кольцу...

Стол перестал приплясывать, в комнате воцарилась гробовая тишина.

– Приступить к выполнению задач! Как поняли?

Агафонов и Греховодников разом вскочили. Прапорщик схватил лежащую на телевизоре рацию, дождался своей очереди и доложил:

– "Шестой": приказ понял!

Мозг его теперь целиком был задействован на выполнение задания. И когда глаза пали на Греховодникова, в них не было и следа прежнего презрения, не было вообще никаких эмоций - солдат смотрел на солдата.

– Лейтенант.

– Я!
– Греховодников вытянулся в струну; прикажи ему Агафонов броситься из окна, он сделал бы это не раздумывая; офицерская выучка штука серьезная.

– Берите гранатомет, ступайте в соседнюю комнату и ждите моей команды.

– Есть!

– Сержант!

Аликбеков встал, взял в руку прислоненную к креслу "драгуновку".

– Действуй, парень.

Аликбеков подошел к окну, ловко, одним махом приладил винтовку к плечу и прицелился...

Маленький, белоснежный песик с бурой задницей перестал вдруг вибрировать, застыл на месте и обреченно заглянул в прицел. Грохнул выстрел, и белокурая головка разлетелась на сотню кровавых кусочков.