– Очень такая хорошая, - кивнул Роман.

– Ну и что там у тебя, показывай давай.

– Камушек у меня есть, мне его мамка подарила, он желания исполняет, хочите глянуть?

– Надо говорить... а, ну давай сюда твой камушек, посмотрим, небось, обыкновенный самый.

– А вот такой он, - на грязной ладошке Романа действительно лежал самый обыкновенный серый камушек, правда очень симпатичный, похожий на согнутый маленький пальчик.

– Ну и что же он исполняет?

– А он все исполняет, - гордо сказал мальчик.

– Ну так пусть мне исполнит, - президент на несколько секунд задумался, - пусть исполнит вертолет, мне, знаешь ли, домой надо!

– Нет-нет, - испуганно проговорил Роман, - сейчас нельзя!

– Футы-нуты!
– рассмеялся президент, - что же это так нельзя, помрет, что ль кто?

– Да, - кивнул головой Роман, - если кто не правильно загадает, тот сразу умрет.

– Но-но, цыган, ты это... не пугай меня; что это значит - неправильно загадает?

– А, если только для себя, мне мамка говорила, что если кто-то только для себя загадывает, тот враз и помирает!

– Ну это ты брось, для кого ж еще загадывать?
– стараясь подыграть мальчику, спросил президент.

– Для всего, - серьезно сказал Роман.

– Для чего?

– Вот земля, небо, там - дорога, дядя Слава, Антон у него... ой! Роман внезапно рассмеялся, - что ж я тут, ждут ведь меня!..

– Кто?

– Я сейчас, я скоро!

– Эй, ты эта... куда?

– Так пора мне, мамка ведь ждет!

– Не ждала же полчаса назад, постой!..

– А сейчас ждет, Вы не бойтесь, мы сейчас с Антоном придем, мы Вас отвезем в город!

– Постой, ты... это... не уходи, - президент попытался подняться, стой...

Ему вдруг стало страшно, словно этот болтливый цыганенок - то единственное, что связывало теперь с миром, и это единственное теперь уходило, ускользало.

– Остановись, - президент, опираясь о скалу выпрямился, - вернись же...

– Да зачем! я скоро прибегу... а вот, - радостно крикнул Роман, хочите я Вам оставлю камушек?

– Хм-м, оставь, конечно, обязательно оставь камушек. Мальчик вернулся к президенту. Но теперь, когда

президент стоял на ногах, он показался Роману таким огромным и даже немножечко страшным.

– Ой, какой Вы большой оказались... вот, возьмите, а я сейчас...

И, вложив камешек в широкую ладонь президента, мальчик побежал обратно к ущелью.

– Нет, вернись!
– сжав камушек в кулаке закричал президент, немедленно вернись!!

И мальчик вернулся, он посмотрел снизу на искривленное от страха лицо президента, улыбнулся и проговорил:

– Да все будет хорошо.

Президент молча кивнул, и Роман уже было хотел побежать к дядя Славе, к мамке, к Антону, как вдруг президент схватил его за горло, сперва одной рукой, потом - обеими, с силой сжал пальцы и - отбросил мертвого цыганенка на камни.

– Потерял!
– президент с трудом опустился на колени и судорожно стал в траве искать оброненный камушек.

Нашел, вновь зажал его в кулаке и облегченно вздохнул.

– Надо бы выбираться отсюда, а то в самом деле найдут еще не те...

...И уже там, наверху, на дороге, президент, словно пытаясь получше запомнить этот простой пейзаж, оглянулся и увидел: между двух склонов гор цыганский табор, если, конечно, можно было назвать табором дюжину людей что-то кричащих вокруг ставшего грузовика с прицепом и коня, груженного оранжевыми рюкзаками. Но вот грузовик, крякнув, медленно поехал; - так, стало быть, дядя Слава все-таки умеет чинить грузовики, - невольно улыбнулся президент.

Внезапно его внимание привлек тугой стрекот вертолета.

– Ты?
– президент раскрыл ладонь и посмотрел на камушек, - ты что это?

Раздался взрыв.

Кто-то там, внизу, схватив под уздцы коня, попытался оттащить его от пламени; горел грузовик.

Остальное скрыл черный дым.

Стреляли с вертолета.

Мимо президента проносились машины.

август-сентябрь 1996