– Ну как же, до той, за которую каждый цепляется... или уже не цепляется?

– Да я же сказал, что не убивал никого!

– Много работы у меня сегодня, Вы тут - уже третий, нет, четвертый за сегодняшний день, сейчас работы вообще много... можно я попрошу Вас?..

– Чего?

– Поймите меня пpавильно, Вы же виноваты не в том, убийца Вы или не убийца, вы виноваты в том, что мы считаем Вас убийцей... или не убийцей, тепеpь ясно?

– Ага, "ты виноват уж тем..."

– Делать нам больше нечего - только с такими анархистами возиться, мы же сеpьезные люди, поймите и забудьте, пpошу Вас, о том, что, быть может, Вы убили человека, или не убили человека, давайте сделаем над собой маленькое усилие и скажем пpавду; Вы же за пpавду, да?

– Разная правда бывает...

– Да неужели Вы не понимаете, что я хочу пpосто пpобудить в Вас чувство Вашей ответственности, чести, долга - не пеpед "паpтией и пpавительством", а пеpед Вашими же товаpищами, ведь тут и дуpаку ясно, что не Вы пpидумали эти

совеpшенно, уж извините, бездаpно написанные листовки!.. а у

Вас не хватает элементаpной поpядочности сказать мне пpавду!

– Знаем мы вашу пpавду, вы же, вы как...

– Ну, о том, как - мы, знают все, а вы что? вы же все исподтишка, со спины, тайно.

– Пойди к вам, как же...

– Все верно, нельзя вам иначе, диссиденты вы.

– Да идите Вы...

– Конечно, диссиденты... но это же глупо и очень больно; Вам было больно?

– Козел...

– Вам обязательно должно быть больно, всенепременно - очень больно, чтобы Вы знали: как она, боль, чтобы, когда вдруг, ну случайно, захотели кому-то так же сделать - остановились бы... впрочем, на этот счет есть и другая теория: если Вы познали боль и пережили ее, то теперь думаете, что и любой способен пережить боль - и Вы черствеете, Вам кажется, что Вы изведали столь многое, что чьи-то напасти по-сравнению с Вашими - так, пустяки, мелочь; и я склоняюсь более к теории второй... о, постойте! это же стихи: я склоняюсь более ко второй теории... Вам вообще все это как?

– Идите к черту...

– Я знаю, о чем Вы сейчас думаете: вот, гнида, думаете Вы, как будто поговорить у него не с кем, несет бред какой-то, а ведь, друг мой, бред этот - работа моя, я же Вам, как сейчас молодежь говорит, "крышу двигаю", а вот Вы знаете, что такое "СЛОН"?

– Какой слон?

– Не знаете... ну и хорошо, да и зачем Вам знать? Вы же не мокрушник какой, а честный и порядочный законник, диссидент, по-нашему, то есть, по-вашему, не так ли?

– Называйте как хотите.

– Называть здесь должны Вы, вот, к примеру, листовки...

– Чего еще - листовки?

– Да посмотрите же на меня, Вам что, стыдно на меня смотреть, да? или Вы боитесь заплакать? а потом, эти листовки, прокламации - ну к чему они?

– А Вы что - читали и ничего не поняли? кой черт тогда...

– Друг мой, да плевать я хотел на Ваши листовки и на всю Вашу анархию тоже! Вы же культурный человек, Вы должны понимать...

– Ну что? что еще я Вам должен понимать?!

– Да слышу я... хм, в детстве мне всегда казалось, что у меня очень хороший слух, но однажды я залез на дерево и оттуда упал.

– Ушиблись...

– Ушибся. И, пожалуйста, не надо такого тона. Мне, между прочим, тоже больно было.

– Нам тоже...

– Нам? Логично, к боли мы еще потом вернемся. Вернемся?

– План поджимает? Конец квартала...

– Как хотите. Парадокс, собственно, заключается в том, что не вы нам нужны, а мы вам нужны, хотя бы - в качестве объединяющего фактора, неужто не так?

– Неужто.

– Павлик, милый мой Павлик, сколько Вы в своей жизни прочитали книг? сколько сосчитали звезд? Вы не думайте: вот, мол, сидит такой старый хрен и мозги мне вправляет, к черту меня, забудьте! нет меня и никогда не было, все равно Вы меня не слушаете, а если и слушаете, то не понимаете, а если и понимаете, то не хотите это сознавать, - не надо, мне, знаете ли, не нужны одолжения; как Вам больше понравиться - чтобы я выкручивал Вам руки и ломал ребра или - вел с Вами интеллектуальные беседы, выбор, конечно невелик, но, все-таки...

– Вы меня ненавидите...

– Что Вы, друг мой, ненависть - это чувство, притом какое! Нет, конечно...

– Ну и чего тогда Вы тут со мной?..

– Поверьте, я совершенно искренне не желаю Вам зла, я даже обрадовался бы, если бы Вы вдруг стали счастливым; а разговариваю... ну, может, потому что мне интересно; знаете, в молодости я зачитывался Конан-Дойлом, дедукция, индукция, анализ, мне тогда казалось, что раскрытие преступления - все равно что в шахматы вслепую, фигуры узнаются на ощупь, ходы противника - интуитивно, но я, как вы сейчас выражаетесь, обломался, оказалось, что выловить, скажем, подшивку "Русской мысли" много проще, чем разгадать обряд дома Месгрейвов, а уж там-то, я думал, куда проще!

– Наверно в детстве стучать любили...

– Опять арго...

– Вы стучали...

– А Вам завидно?.. хотите - тоже?

– Так вот, что Вам от меня надо...

– Я Вас не сильно обижу, если скажу: нет?

– Какого ж тогда!..

– А я вот и сам думаю: зачем же такой образованный юноша сидит тут, позевывая, и изгаляется надо мной на чем свет стоит? Я думаю так: блажь у него детская, как тогда, помните?
– "особым очарованием было купаться в пруду, где (я знал наверняка) водились пиявки..." Как романтично!