Алексей Смирнов
Cват
Штах, полулежа в рабочем кресле, слушал жалобы коллеги - высокой размалеванной особы в очках.
– Что у меня за судьба, - сетовала особа.
– Один - моральный урод, другой - импотент. Страшное невезенье!
Штах отхлебнул кофе.
– Ты по знаку - кто?
– осведомился он.
– Овен.
– Не знаю, - подумав, решительно хмыкнул Штах.
– А по году - Змея.
– Я - Дракон, - скромно сообщил Штах, опуская глаза.
Его признание не возбудило интереса.
– Ты только глянь, - особа - кстати, звали ее Маргаритой - принялась листать дешевую, рассыпавшуюся в руках книжку.
– Год 93-й. У Змеи - все плохо. 94-й - тоже все плохо. 95-й - опять все плохо. В 96-м, правда, немножко лучше... в 97-м - снова плохо!
– Маргарита рассмеялась беспомощным, заливистым смехом. Штаху нравилось, когда она смеялась, это почему-то прибавляло ему уверенности в себе.
– А Дракон?
– спросил Штах.
Маргарита ненадолго умолкла и стала читать.
– У Дракона все прекрасно!
– снова захихикала она. Вообще, ей ничего не стоило рассмеяться, веселье лилось из нее как из дырявой посуды.
– Ну почему так?
– и Маргарита безнадежно потянулась за спичками.
Штах задумчиво смотрел перед собой, жуя губами. Беседа затрагивала близкие и понятные ему темы, и это Штаху тоже нравилось. В голове неторопливо прохаживались немногочисленные, приличествующие теме мысли.
– Такая, видно, у меня судьба, - повторила Маргарита, поспешно затягиваясь дымом.
Штах стрельнул в ее сторону глазами. "В принципе, конечно, можно оказать первую помощь, - подумал он лениво.
– Особых усилий прикладывать не придется. Впрочем, все равно морока. Годы уже не те!"
– Ну посоветуй что-нибудь, ты же у нас умный!
– канючила Маргарита, веселясь на одном слове и печалясь на следующем.
Штах вдруг радостно выпрямился в кресле.
– Есть у меня человек, - протянул он глубокомысленно и, как бы лукавя, прищурился. На душе сделалось легко: Штах нашел себе дело. Появилась возможность развлечься.
К тридцати годам Штаху было известно, что люди с возрастом склонны умнеть. Он считал, что процесс этот протекает автоматически, сам по себе, и исключением из правила себе ни в коем случае не казался. Мысль, рождение которой он только что возвестил, бродила в нем уж с самого начала беседы, но в какой-то миг все надуманные преграды рухнули, и Штах увидел, что в осуществлении его замысла нет ничего невозможного.
Маргарита прижала руку к сердцу.
– Он хоть не моральный урод? А то мне заранее страшно!
– М-м...
– Штах изобразил сомнение: вытаращил глаза и пожал плечами.
– Не надо тогда, - отказалась Маргарита. Штах устыдился: думать он мог все, что угодно, но откровенно чернить друга за глаза ему не хотелось.
– Да нет, не совсем, - сказал он утешающе.
– Но, конечно, не подарок. И точно не импотент, - воодушевляясь любимым предметом, Штах даже вскочил на ноги и начал, сутулясь, ходить из угла в угол и жестикулировать.
– Здесь ты можешь не бояться! что-что, а с этим - будь спокойна!
– А зовут его как?
– спросила Маргарита.
– Павлом его зовут.
– А фамилия?
– Икроногов, - сказал Штах виновато и стал ждать, когда у Маргариты закончится истерика.
– Впрочем, я все равно фамилию менять не хотела, - призналась, переварив смешинку и отдышавшись, Маргарита.
– Квартира-то хоть у него есть?
Штах чуть не задохнулся. Была ли у Икроногова квартира!
– Да у него и нет больше ничего, кроме квартиры!
– Как это?
– ужаснулась Маргарита.
– Ну, кое-что есть, разумеется, я же говорил, что он не импотент, поправился Штах.
– Всего лишь кое-что?
– смеялась невеста.
– На лекции уверяли, что пяти сантиметров достаточно, - заявил Штах авторитетно, рассчитывая удивить собеседницу парадоксом и вести рискованные разговоры дальше.
– Пять - это же мало!
– возразила Маргарита недоверчиво.
– Нет, достаточно, - настаивал Штах и устроил пространный ликбез. Полностью, наконец, удовлетворенный, он добродушно молвил: - Да у него больше.
– Он хоть умный?
– допытывалась Маргарита.
– Куда там! Поэт. Стихи тебе напишет.
– Обожаю, - Маргарита завела глаза.
– Стихи напишет, - продолжал Штах, - в театр поведет, в филармонию, в капеллу.
– А в музей?
– Может. Может и в парк свести. По кладбищам любит гулять, - Штах с опаской взглянул на даму.
– Мне, знаешь, Смоленское... так его, да? нравится, - последовал ответ, и Штах успокоился.
– Вот и отлично. Синичек покормите. Руку будет гладить...