– А-а! Маша! Здравствуй!
– И в упор смотрит в ее грустные, бездонные глаза.

– Здравствуй, Тимофей Сидорыч. А где же Вася?

– Наскучала? Потерпи, Машенька... Все расскажу, как вернусь. Сейчас мне очень некогда.

– Да разве не он сам с Феклой наказывал? Что случилось-то? Скажи, ради бога! Не пужай...

– Ничего, ничего, успокойся. Два дня назад я случайно видел его в Козлове. К вечеру он, возможно, приедет, если...
– он замялся, кашлянул, - если его не арестуют в Козлове. Зря он с большевиками путается. Я все узнаю и вечером расскажу. Жди меня. Ну, как там, в Кривуше?

– Да все на месте стоит.

– Отец мой как?

– Да что ему подеется?

– Ну, не волнуйся, жди.
– Он ласково потрепал ее плечо и быстро зашагал к выходу.

Уже открывая дверь, услышал испуганный голос Маши:

– Кто же наказывал, чтоб я пришла?

И ответ хозяйки:

– Тимошка наказывал. Знать, Василий велел.

Прапорщик с довольной ухмылкой натянул козырек на самые брови, пряча лицо от солнечного света.

Он шел, смело расталкивая толпу. Он знал, что на него смотрят: на его плечах солнце ярко золотит парадные погоны.

Успенская площадь на окраине города необычно оживленна. Призывники, приехавшие и пришедшие из волостей, столпились у военкомата. На телегах родственники, жены. Многоголосая пестрая толпа напоминает цыганский табор, заполнивший не только площадь, но и улицу до самого Успенского кладбища.

Переливы гармоник, грубая матерщина, озлобленные окрики, женский плач...

Какой-то разудалый гармонист забрался на ограду кладбища - чтобы всем слышнее было! Из толпы к ограде потянулись молодухи. Выкрикивали частушки, раздирая рты, будто старались перекричать толпу.

...И я тоже страданула

свово Ваню обманула...

хрипло пела захмелевшая мещанка, вытирала с лица пот и щурилась от яркого солнца. Назло тоскливому страданию второй гармонист где-то рядом резанул веселую "досаду". И тут нашлись голосистые певуньи:

...Ой, досада, ой, досада,

мать корову продала!

А еще берет досада

меня замуж отдала!

Какой-то шутник, пронырнув между молодухами, вытянулся перед ними в дурашливой позе и заорал во все горло:

Ой, досада, ой, досада,

потерял штаны у сада...

Шарил, шарил - не нашел,

без штанов домой пришел!

Толпа дружно грохнула, а шутник выпучил глаза, будто не понимает, над чем люди смеются:

– Чаво раздираетесь? Знать, комиссар вас накормил?

– А ты что - голодный?
– крикнул кто-то из толпы.

– Кашу жду! Комиссары пшено ищут по селам. Нас на фронт, а сами тут будут объедаться да наших баб шшупать.

Гривцов все замечал, все слышал. Остановился, чтобы оглядеться. Каждого из своих приветствовал кивком головы. "Все на местах", - отметил удовлетворенно.

Увидел родственников из Падов - отчаянного гуляку Ваську, прозванного по-уличному "Карасем" за рыжую большую голову, почти без шеи, приросшую к плечам.

Карась стоял у телеги и тянул прямо из бутылки мутную жидкость, изредка сплевывая и чертыхаясь.

– Зажуй, Вася, корочкой, зажуй, дух отобьет, - уговаривал Карася толстый мужик с бородой, видимо хозяин телеги.
– Ты где ночевал-то?

– Под звездами, на чужой телеге, с чужой бабой, - ответил Карась, сунув мужику пустую бутылку.
– Эй, тулиновский! Подь сюда! Дай грибочка на закусь!

– Они у него с червяками!
– засмеялся кто-то на соседней телеге.

– Не тот червь страшен, какого ты ешь, а тот, который тебя есть будет, - ответил призывник из Тулиновки.
– Иди ешь!

Карась шагнул было за грибами, но заметил подошедшего прапорщика и хрипло гаркнул:

– А-а, Тимофей! Будь здоров! Иди, тяпнем за усопших!
– Разглядев погоны, вдруг вытянулся: - Здра-а-жла-а!

– Вольно, господин унтер-офицер!
– с улыбкой подал руку Гривцов. Как поживаешь? Такой же отчаянный?

– Еще смирнее стал, - ответил за Карася хозяин телеги, подмигнув прапорщику.
– По бутылке из горлышка выпивает, сук-кин сын! Такому и четверть споить не жалко!
– И одобрительно хлопнул унтера по плечу: Угощай, Вася, Тимофея Сидорыча!

– Откуда ты меня знаешь, отец?
– удивился Гривцов.

– Кого надо - знаем! И нас не мешало бы знать!

А Карась, как завороженный, не отрывал глаз от погон.

– Это как понять, Тимофей Сидорыч?

– Понимай, как лучше. Я тут не один, да и вас хватает.
– Он кивнул на толпу.